Каким-то образом я слышу мысли мерзавца.

«Легко приманить и взять силой — это о низших Хвори. Разменный материал этого мира с бессмысленной магией. Поглотишь, а она испаряется, оставляя неприятное послевкусие. Отказаться от трапезы? Нет уж. Когда яство дрожит и готово быть съеденным, пренебрегать им глупо», — слышится пошловатый смешок.

Ваниус фон Трис приближается и грубо дёргает за плечо забившуюся в угол девушку. Кидает на кровать. Пленница тут же испуганно рвётся к открытой двери. До неё остаётся не более шага, когда барон хватает беглянку за волосы и ставит на колени. Расшнуровывает свои штаны, ослабляет перевязь, и они скатываются к щиколоткам, открывая покрытые волосами полные ноги и обвислость между ними. Шагнув вперёд и освободившись от мешающих тряпок, он сильнее сжимает пальцами волосы жертвы и тащит её обратно к кровати. Кидает на мягкую перину, придавливает девушку коленом, а запястья привязывает к массивным боковым столбикам. Мерзавец скидывает рубашку, тряхнув объёмным брюхом. Взгляд его неожиданно теплеет.

— Пока ведь ничего не происходит. Привязана, но не раздета. Зачем паниковать? Умилительна нервность девиц. Торопишься, дитя. Торопишься. Нет нужды ускорять события.

Мерзавец присаживается рядом с ней. Девушка молода, красива, блондинка. Любит он таких. Беспомощных, неопытных, светлых…

***

Барон и его жертва исчезают, а я, согнувшись пополам, расстаюсь с содержимым желудка. Бьёт дрожь. Что это было? Неужели с этой девушкой сейчас…

— Дыши глубже, Ариш. Сработал невольный рикошет зазеркалья, на мгновение образовавший брешь между нами, — слышу успокаивающий голос души-альху. — Носительницы Силы Камня способны считывать сведения с любой твердыни, земной или окаменевшей, — усмиряет она мои обезумевшие эмоции. Становится легче. — Трудно отринуть увиденное, просто постарайся. Если мы сегодня проиграем, таких жертв станет намного больше.

Сколько их, бессильных что-либо изменить? Сколько ещё их появится в стенах неприступного Замка, если…

Надо успокоиться. Расслабить плечи. Паникуя, я никому не помогу.

Прислушиваясь к словам Ари Шамэи, сосредотачиваюсь на главном: создать рикошет и выбраться из зазеркалья. Постепенно ощущаю поднимающийся из глубины души нестерпимый жар. Горят глаза. Я выдыхаю искры. Испуганно вздрагиваю, желая спрятаться, забиться в угол, отринуть всё!..

— Тише, Ариш. Ты привыкнешь, — усмиряет панику спокойный женский голос.

Ари Шамэя владела полноценным могуществом. Ей не понять! Каково мне, никогда не ощущавшей затмевающей разум мощи, начать превращаться в огнедышащего фамильяра.

Но я должна стерпеть! Должна…

Опускаю веки, унимая жар в газах. Сквозь оставшиеся щёлочки вижу окружающий мир иначе. Пространство волнуется, подобно морю, а каменные чудовища окутаны серебристой энергией зазеркалья, прилипающей, по словам души-альху, ко всему материальному.

По приказу Ари Шамэи я мыслью касаюсь большего из выбранных чудовищ и воображаемой ладонью оглаживаю его массивную голову. Снова создаю связующую нить. Направляю поток под небольшим углом. Без особой уверенности в удаче, без понимания последовательности, не запоминая услышанного и всё же следуя за тихим голосом, уверяющем в успехе.

И он приходит. Громадный монумент остаётся неподвижным, а существо с большим брюхом окутывает сероватое мерцание, чуть приподнимающее его над каменистой поверхностью. Прели парит.

Отток силы приносит апатию и тоскливое состояние пасмурного дня. Хочется заплакать, хотя впору радоваться и восторгаться первому прорыву магии за многие годы. Не выходит. Пустота внутри.

Парящий монумент с места сдвигается легко. Не требуется особых усилий, чтобы переместить его к выходу, а затем, подтолкнув вперёд и быстро растянувшись на его массивной спине, провести сквозь пошедшую рябью ничего не отражающую поверхность.

Зеркало остаётся позади. Монумент обретает вес и с оглушительным грохотом впечатывается в пол. Никакой отдачи. Скатившись с широкой спины, осматриваюсь, не появился ли кто?

Пока тихо.

Обращаю внимание на алтарь в форме измятого цветка с двенадцатью нефритовыми лепестками. Во всех, кроме одного, по пульсирующему шарику разного цвета.

— Редкие виды магии, — шёпот внутри меня. — Одиннадцать из необходимых двенадцати. Как только барон соберёт их все, он уничтожит Окольса. И когда провидческий камень падёт, сможет поработить души Эрий и управлять ими через мужей, ибо связующая нить Зова не обрывается после смерти. Нельзя ему позволить завладеть такой силой. Возвращайся в своё тело, Ариш.

Сумеречный зал пуст и тих. Моё тело лежит в центре алтаря. Разодранное платье на нём местами пропитано кровью, хотя ран вроде бы нет. Приближаюсь, тревожно оглядываясь. Неуверенно касаюсь своей руки, не представляя, как возвращаются обратно.

Слепит яркая вспышка.

Слияние молниеносно.

Перекатываюсь набок и болезненно шиплю. Живого места на мне нет. Как-то странно лечили: синяков, ссадин, ушибов не вижу, а изнутри каждая мышца стонет. И немного тревожит рука. Та самая, перевязь на которой исчезла в зазеркалье одновременно с рассеиванием иллюзии. Связь между физическим и ментальным телом странная.