— Я подавлена и устала.

Положив свою большую руку мне на плечо, брат приобнял меня и горестно вздохнул:

— Да, малая. День сегодня был… тяжёлый. Но жизнь складывается из чёрных и белых полос. Тебе ли этого не знать.

— Что-то моя белая полоса никак не наступит.

— Я думал, что последние года полтора в твоей жизни всё стабильно.

— Да, стабильно серо…

Теперь у меня была работа, определённый круг общения, в большинстве состоящий из женщин. К мужчинам у меня доверия не было. Но у меня не было ощущения счастья. Не было мечты. Не было чёткого осознания, что в моей жизни всё наладилось. Я плыла по течению и покорно принимала свою участь, считая, что у таких людей, как я, — с тяжёлой душевной травмой, — не может быть полноценной жизни, наполненной счастливыми эмоциями, светом и желанием жить на полную.

— Ты ведь всегда говорила, что у тебя всё хорошо.

Этот коридорчик, в котором мы с братом находились, был чем-то вроде курилки. Под узким окном стоял небольшой диванчик, больше похожий на обтянутую кожей скамейку. Марк подтолкнул меня к нему и сел рядом.

— Конечно, Марк, по сравнению с тем, как было три года назад, сейчас у меня всё хорошо. Ну, по крайней мере, было, пока была жива мама. Но ты же понимаешь, что, как прежде, уже никогда не будет. Я никогда больше не буду той, кем была до… той ночи.

— Знаешь, когда мы с мамой разговаривали в последний раз, она сказала, что тебе, чтобы обрести душевный покой и научиться видеть счастье в мелочах, нужно переехать обратно. Что пережить боль ты сможешь, только приняв её и позволив себе через неё переступить. И я с ней в этом согласен. Есть в её словах здравый смысл. Последние три года ты прячешь голову в песок, как тот зашуганный страус, не замечая, что есть в мире люди, которые тебя любят, волнуются за тебя. Которым случившееся с тобой тоже принесло боль. Открой глаза, Ева, оглянись, и ты увидишь, что не так ты одинока и несчастна, как тебе кажется.

Поговорив по душам, возможно впервые за долгое время, мы вернулись за стол. Марк, всё-таки, уговорил меня съесть небольшой кусок мяса и поклевать салат. Слова брата звучали в моей голове беспрестанно. Возможно, я действительно настолько зациклилась на себе, что не замечала страданий близких людей. Я не замечала, как сдала мама после той ночи, не замечала, как Марк стал взрослее и мудрее своих тогдашних двадцати лет, как стал опекать меня и взял меня под свой контроль. Ведь все эти годы именно он поддерживал меня. Марк оббивал пороги органов, требуя, чтобы мерзавцу, изнасиловавшему меня, дали максимальный срок. Он нашёл мне хорошего адвоката, который на встречах со следователем и в суде говорил от моего имени, апеллируя теми фактами, которые я готова была предоставить… Долгое время после моего переезда Марк обеспечивал меня материально, он же оплатил моё обучение на курсах по маникюру. Он всегда был готов меня выслушать, но я редко откровенничала, боясь обнажить свои раны, тем самым усилив боль.

Вдруг, рассмотрев слова Марка под другим углом, я взглянула на Влада. Оторвавшись от разговора со своими родителями, словно почувствовав мой взгляд на себе, он снова посмотрел на меня. Так резко и колко метнулись карие глаза в мою сторону, что, стушевавшись, я отвернулась. Нет, та мысль, что непрошено осенила меня, была парадоксальной и глупой. Совершенно глупой…

Наши дни…

Чтобы отойти от похорон и войти в колею размеренного существования, понадобилось ещё несколько дней. Света была на подхвате двадцать четыре часа в сутки, за что я была ей бесконечно благодарна. Я звонила ей по меньшей мере раз в два дня, изливая переживания, и мне становилось легче. Иногда я нуждалась в её мнении.

— Если ты хочешь знать, что я думаю по поводу того, права ли была твоя мать, считая, что для полноценного выздоровления тебе нужно вернуться в родные края, то мой ответ «да». Определённо нужно. Я неоднократно говорила тебе, что лучший способ избавиться от своих комплексов и страхов — это посмотреть им в глаза. Коль уж ты велением судьбы оказалась там, где приобрела этот багаж горького опыта, используй время с максимальной пользой для себя. Посети места, в которых ты проживала самые счастливые моменты, вспомни, за что любила жизнь. Наполни себя позитивом. Поговори, наконец, со своим другом.

Сидя на полу в маминой комнате, я перебирала старые фотоальбомы, откладывая фото нашей семьи в одну стопку, а фотографии детских и студенческих лет мамы — в другую.

— К позитивным эмоциям разговор с Владом уж точно никак не относится.

В руки попалась фотография, на которой я, Марк и Влад по щиколотки стояли в мутноватой воде нашего озера. У каждого из нас в руках было по удочке. На лицах — выражение лучезарного восторга, с которым мы предвкушали будущую добычу. Мы словили тогда несколько рыбёшек. Мальчишки свой трофей принесли домой и зажарили на костре. Я же не смогла пустить маленькую краснопёрку на растерзание голодным ртам. Сняв с крючка, выпустила в воду.

Глядя на эту фотографию, где мы втроём светились от счастья, проводя вместе каждую свободную минуту, я с грустью положила её в конверт, который никогда больше не собиралась открывать, и, поднявшись с колен, сунула его в выдвижной ящик стола.

— Возможно. Но он уж точно расставит все точки над «i». Ты должна сказать Владу, как тебе было больно от того, что ваши пути разошлись, проговорить ему свои переживания, и тогда, возможно, он поведает тебе о своих. Я уверена: то, что он стал свидетелем надругательства над тобой, наложило на его психику свой отпечаток, а то, что каждый из вас замалчивал свою боль, подавляя любое её проявление, привело к недопониманию и отдалению.