— Это было естественно, — прошептала я, нервно потирая пальцы рук. — Ты видел слишком многое.

— Нет, не естественно. Ну и что? Какая разница, что я видел? Тебя не за что презирать, Ева. Ты не сделала ничего плохого. Винить в произошедшем и ненавидеть можно кого угодно: его и… в конце концов меня. Но уж точно не тебя.

Шмыгнув, тыльной стороной ладони я вытерла влагу с лица:

— Я не понимаю… За что ты винишь себя?

— Это же очевидно. Если бы не моя глупая идея взять тебя в бар, ничего бы не произошло. Если бы я был смелее, я бы признался тебе в том, что так долго скрывал, и просто пригласил бы на свидание. Я шёл бы напролом, чтобы завоевать тебя, даже, если бы ты из раза в раз давала мне от ворот поворот. Но я струсил, Ева… Тогда я струсил. Пошёл обходным путём, прикрываясь дружеской тусовкой, втянул тебя в неприятности, которые привели к тому, чего не пожелаешь и врагу. Я подставил тебя под удар. И не смог вовремя спасти. Поверь, я не хотел этого…

— Я знаю, — глотая слёзы, перебила я его. Поверить не могла, что он винит во всём себя. — Ты не виноват…

— Это я и рассказал Марку, Ева, — сказал он, выискивая на моём лице очертания хоть каких-то эмоций. А меня словно цепью сковало… я не могла пошевелиться. — Историю о том, как потерял кучу времени, и, как моя нерешительность погубила девушку, которая была для меня дороже всех благ в мире. Чтоб не повторял чужих ошибок.

Последние слова задели за живое, разрывая сердце в клочья. Отбросив все мысли, страхи и предубеждения, я посмотрела на него во все глаза, и недолго думая, обхватила Влада за шею и притянула к себе, глуша боль в рвущейся душе, поцелуем. Жадным, как глоток воды, необходимым, словно воздух. Таким желанным и выстраданным. Наши губы встретились, и моё сердце застыло, после чего загрохотало быстрее, громче, рассылая по телу неконтролируемую дрожь. И тепло, зарождающееся где-то внутри. Влад прижал меня к себе так крепко, словно боялся, что упорхну, испугавшись самой себя. Его прикосновения жгли кожу даже через одежду, а эти ожоги, сосредотачиваясь в животе, перерождались и разлетались по телу роем бабочек. Сколько бы раз фантазия ни рисовала нас, целующихся под луной, я не была готова к тому, что это будет так… самозабвенно, словно вокруг не осталось ничего и никого. Словно не было боли, не было страха. В один миг это всё показалось мелочами. Только из-за того, что он, всё крепче и крепче прижимая меня к себе, целовал необузданно, окутав руками, словно защищая от всех неурядиц, от ветра, от холода. Закрывая собой, как щитом.

Я дрожала в его руках… но дрожала не от страха. Впервые — не от него. Просто каждая моя клеточка отзывалась на его прикосновения, рассылая по телу сигналы в виде искорок, исходивших от наших соединяющихся энергий.

— Ты не виноват, — пробормотала я, ловя ртом тёплый наэлектризованный воздух между нами. — Это бред.

— А я не отрекался от тебя, — ловя своими разгорячёнными губами мои, произнёс он. — Никогда.

— Значит, теперь ты работаешь с Марком? — спросил Женя.

После кафе мы втроём прогуливались по парку. Ленка шла рядом, прижавшись ко мне плечом и дрожа от свистящего ветра. Земля покрылась тонкой изморозью, искрившей тысячей мелких кристаллов, которая тихо хрустела под ногами. После вчерашнего поцелуя, откровения, которое поразило меня в самое сердце, я не могла пойти на прогулку с Женькой. Призрачное чувство, будто я обманываю сразу двоих, то и дело закрадывалось в голову, даже несмотря на то, что Жене я ничего не обещала, а Владу изначально сказала, с кем именно договорилась о встрече. Просто это было как-то неправильно. Словно я пудрю мозги кому не лень. Поэтому верная подруга, как только я заикнулась о том, что мне нужно подкрепление, согласилась составить нам компанию.

— Ага, — по телу который раз прошёл какой-то озноб. Словно мне в затылок кто-то смотрел. Я обернулась.

— И как тебе новое занятие? — друзья ничего не замечали, продолжая выпытывать подробности о моей претерпевшей изменения жизни, и я вернулась к болтовне.

— Нравится.

— Мне казалось, мебельный цех — не женское дело.

— Жень, я ведь не доски строгаю, — усмехнулась я. — Моя задача заключается в моделировании. Я создаю форму, подбираю расцветку, материалы. Здесь больше дело творческое, и нужен подход с фантазией.

— Не женское дело, — фыркнула Лена. — В современном мире грани между чисто женской работой и чисто мужской уже вообще не существует. Посмотри на девушек. Мы и карьеру построить способны не меньше вашего, и быт вести, и детей воспитывать. При этом сама карьера зависит от способностей. И если у девушки есть тяга к физике, то она вполне может работать инженером. Точно так же, как мужчина — поваром.

— Ну да. А потом вы жалуетесь, что на ваших плечах — работа, быт, семья и дети. В итоге, что получается, почему жалуетесь? Это же ваш выбор! Как по мне, женщине дома нужно сидеть.

— Ага, борщи варить, — огрызнулась подруга. — А как же саморазвитие?

— Можно умную книжку почитать. Сидя дома.

— Сам сиди дома. Посмотрим, за какое количество времени ты начнёшь деградировать.

— Вот. Это тоже вопрос личностного выбора каждого.

— Не личностного, а личного! Умник, — буркнула Лена.

— Господи, ребята, — захохотала я, — вы выглядите, как новобрачные, пытающиеся разделить обязанности. Чего так завелись-то?

— А кто он такой, чтобы что-то женщинам запрещать?

— Да на здоровье, паши, как лошадь ломовая, — огрызнулся Женька.

Несмотря на смехотворность ситуации, идея свести вместе этих двоих уже не казалась мне такой хорошей, как вначале. Разговор набирал обороты, а с ним и препирательства становились оживлённее.

— Что-то я не припомню, — сказала я, — чтобы раньше ты была ярой феминисткой.

— Я и не феминистка. Я за то, чтобы каждый сам выбирал, что для него лучше. И вообще, — Лена метнула свирепый взгляд в сторону раскрасневшегося Женьки (видать, от злости), — мы о Еве говорили. А ты тут со своими «женское — не женское», — перекривила она его. — Она счастлива заниматься любимым делом. Так?