Света постоянно утверждала, что любить и быть любимым заслуживает каждый человек. Я с ней соглашалась. Но в душе чувствовала отрешение.

Прикрыв крышку ноутбука, я встала из-за стола и, потянувшись, стала расхаживаться. Спина и ноги затекли, пока я сидела за компьютером, и мозги, концентрируясь на физических ощущениях, отказывались работать. Немного поразмяв кости, я вернулась к работе. Послышавшаяся суета за дверью заставила меня выйти в коридор. С производственного цеха доносился вой станков и оживлённые голоса, а в сторону приёмной, прихрамывая на правую ногу, торопливо бежал Степаныч.

— Что там такое? — похоже, случился какой-то форс-мажор.

— Позови Аню, — запыхавшись проговорил он. — Пусть несёт бинты, спирт. И всё, что есть.

Не теряя времени на выяснение подробностей, я мотнулась в приёмную. Позвала Аню и, передав ей просьбу Владимира Степановича, направилась в кабинет к Владу. Наверное, ему нужно было сообщить об инциденте, а Степаныч был слишком взбудоражен, так что мигом скрылся за дверью производственной части. Увы, Влада у себя не оказалось. Предположив, что он может быть в мастерской, я отправилась туда. Если он уже там, то, скорее всего, знает, что что-то случилось, тогда я просто останусь, чтобы помочь, если это будет мне под силу.

Вся шумиха доносилась из фрезеровочной. Станки были выключены, и доносились только голоса:

— Может, скорую вызвать, а?

— Я считаю, это правильное решение, — сказал кто-то из мужчин.

— Да оставьте. Ничего серьёзного не случилось. Царапина, — Влад… да, Влад. Это был его голос. Болезненно зашипел и выругался. — Чёрт!

— Давай я, — послышался голос Ани.

— Нет.

Протиснувшись между столпившимися мужиками, я прижала руку к груди, в которой сердце болезненно сжалось при виде окровавленного плеча Влада. Сам он сидел на каком-то стуле, поливая рану спиртом, не подпуская к себе даже Анну с мотком ваты и бинтов в руках.

— О боже! Как такое произошло? — я опустилась перед ним на корточки, осторожно оттягивая прилипшую ткань кофты от раны.

Влад мучительно поморщился:

— Всё пучком, Ева. Иди собирайся. Я скоро отвезу тебя домой.

— Никакое не пучком, — возразила я. — У тебя глубокая рана, — забрав у него бутылку со спиртом, я отдала её Ане и потянула вверх края кофты. — Давай, я помогу тебе. Попробуй поднять руку.

Сняв с него окровавленную одежду, я отложила её в сторону.

— Так что произошло?

Аня протянула мне большой кусок ваты, смоченный перекисью, и я аккуратно стала обрабатывать рану.

— Да, Мишане под горячую руку попал, — ответил Влад. — Он за станком работал, а я в мастерскую зашёл. В общем обломок от железной пластины отлетел и вот…

В метре от нас лежал, видимо, тот самый обломок. Небольшой, но увидев его, я почувствовала муторный приступ тошноты. Если бы эта железяка пролетела немного выше, она могла рассечь шею… Счастье Влада, что она задела плечо, и, судя всему, прошла по касательной, а не встряла в кости. Я нервно сглотнула и отвела взгляд от железки.

— Влад, прости. Я правда не знаю, как так вышло. Я даже не видел, что ты стоишь сзади, — сказал паренёк, который, вероятно, испугался не меньше нас всех и прекрасно понимал, что исход мог быть другим.

— Брось, Мишань. Это производство. Здесь и не такое может случиться. К тому же, это я виноват. И вообще, чего вы все столпились? Умер кто? Или я чем-то на музейный экспонат похож? Расходитесь. Работа себя сама не сделает.

Переглядываясь, мужики стали расползаться по своим местам. Аня потопталась, не зная, что ей делать, но Влад и её отправил за работу. Оставив коробочек с медикаментами, Аня вышла. В этой части мастерской мы остались вдвоём.

Перекись зашипела в ране, и Влад, стиснув зубы, поморщился. Чтобы уменьшить боль, я осторожно подула на порез. Его внимательный взгляд замер на моём лице, и в тот момент вдоль позвоночника волна мурашек пробежалась. Пульс ускорился, дыхание участилось. Его пальцы накрыли мою прохладную ладонь и нежно погладили.

— Спасибо, — сказал он.

— Пожалуйста. Больше не испытывай судьбу, — остановив кровь, я наложила на рану тугую повязку, и ободрительно улыбнулась. — Жить будешь.

В больницу Влад наотрез отказался обращаться, хотя я подозревала, что на такую глубокую рану необходимо наложить швы. Но у него на всякие доводы имелись противоречия и глубоко мужское мнение, что на нём заживёт всё, как на собаке. Понимая, что он всё равно сделает по-своему, я сдалась. Но взяла с него честное слово, что вдруг рана снова начнёт кровоточить, он тут же отправится на санпропускник.

К счастью, с этим, вроде, обошлось. И в пятницу утром Влад на планёрке, во всю размахивая руками, вещал об итогах этого месяца и планах на следующий. Марк, дожидаясь очереди, чтобы вставить свои пять копеек, исподтишка поглядывал на меня. Я не понимала, чем вызвала такое внимание… Может, болтовнёй? Пока все работники офиса внимали рассказам Влада, мы с Екатериной Борисовной нарушали рабочую обстановку, перекидываясь какими-то незначительными фразами на женскую тему. Она по-доброму подшучивала над Марком, который разрывался между стройкой, офисом и личной жизнью и отмечала, что мальчик повзрослел.