— Как здесь вкусно пахнет.

— Да, я поставила печься твоё любимое печенье. Помнишь, я обещала?

Влад усмехнулся:

— Не печеньем. Это ты так пахнешь.

Хохотнув, я брызнула в него водой:

— Проказник.

Влад принялся разбирать пакеты, а я, выхватывая из его рук то, что могло пригодиться для ужина, развела готовку. Я нарезала мясо, Влад отбивал. Влад чистил овощи для соте, а я нарезала, солила и отправляла на сковородку. Когда духовка характерным звуком оповестила о готовности выпечки, я достала печенье и отправила его остывать. В слаженной работе мы не заметили, как пролетело время. Стейки получились вкуснейшими, овощи нежными, тающими на языке.

— Мяса вкуснее я не ел ещё никогда. Умничка. Спасибо, — Влад убрал тарелку в мойку и, засучив рукава, открыл кран.

Встав из-за стола, я проверила остыло ли печенье и, подхватив одно, подошла к Владу.

— Уже не горячее, — улыбнулась я, поднося шоколадную звёздочку к его рту.

Взяв зубами печенье, прикрыв глаза, едва уловимым движением его язык коснулся моих пальцев, и губы сомкнулись, облизывая остатки. Влага его губ обожгла кожу, и тысячи искорок спустились вниз по телу. В ушах загрохотал пульс. Громко и неистово, все мысли сбивая в кучу.

— М-м-м… Действительно изумительное печенье. Готов есть его с твоих рук всю жизнь.

Хрипловатый голос бросил в дрожь. Закрыв кран, я протиснулась между крупным мужским телом и столешницей и, не сознавая, что делаю, положила руки на узкие бёдра и прошлась языком по нежной коже на мужской шее, вызывая у него волну мурашек. Его кадык дёрнулся, и грудь стала чаще вздыматься, рвано дыша. Искорки, рассыпавшиеся по моему телу ранее, в миг сосредоточились внизу, разжигаясь в огонь. Я испытывала себя. Проверяла, смогу ли перейти черту… В момент, когда мужские пальцы сжались на моей талии, вжимая в себя, я перестала думать. Совсем. Я забыла о страхах, о предрассудках. Всё послала к чёрту, наслаждаясь тем, как взрослый парень… мужчина… едва не сходил с ума от моих ласк. Неумелых, но отчаянно смелых. Я продвинулась дальше, к чёткой линии подбородка, щетина на котором царапала губы, к губам, впившимся в меня с рокочущим стоном неумолимо, словно выпивая до дна. Подхватив под бёдра, Влад усадил меня на поверхность стола и, толкнувшись, прижался с каким-то безумием, остервенением, срывая с моих губ протяжный громкий стон, и прокладывая дорожку влажных поцелуев от шеи к ключицам. Я не могла сдержаться. Впившись пальцами в широкие плечи, опрокинула голову, позволяя себя целовать.

В тот вечер мы почти окончательно потеряли контроль… и это было лучшее, что происходило со мной когда-либо. Чувствовать не только физически своего любимого человека, но и на каком-то энергетическом уровне сливаться воедино, испытывать одно и то же. Невероятно. А ещё я поняла, что не боюсь его…в этом плане — совершенно. Да и ни в каком другом. Влад был человеком, которому я доверяла во всём. И доверилась сама.

Открытие «Эклектики» проходило оживлённо. Главный зал был заполнен людьми. Представителями магазинов-партнёров, для которых наше производство выпускало часть продукции, местной прессой, в число которой вошла и Лена. Я строго-настрого запретила ей «желтить» наше мероприятие, как было заведено в той газетёнке, где ей приходилось практиковаться. Люди заходили с улицы, с интересом разглядывая модели. Особенный успех имели отдельные зоны, которые мы с девочками-помощницами сумели оборудовать за очень короткий промежуток времени: спальня в стиле бохо стала самой посещаемой инсталляцией магазина, а гостиная в скандинавском стиле собрала больше всех положительных отзывов.

На входе, рядом со стеклянной витриной во всю стену, был оборудован небольшой фуршет с закусками и шампанским, из колонок лилась приглушённая мелодия. Каждый желающий мог попробовать угощения. Именно с этой точки мы с Екатериной Борисовной и наблюдали за всем действием. Марк и Влад принимали поздравления каких-то, наверняка, нужных людей и подолгу беседовали с каждым.

— Сколько фальшивых улыбок, — шепнула Борисовна, побалтывая шампанское в бокале. — Вот этот, например, — она кивком указала на худощавого седого мужчину в дорогом пиджаке, — наш конкурент. На рынке торговли уже лет десять, и до открытия этого магазина, его «Дом мебели» был самым популярным в городе. Я конечно понимаю, что рано о чём-либо судить, но, скорее всего, «Эклектика» в скором времени его переплюнет. Так вот назревает вопрос: «На кой чёрт он сюда припёрся»?

— Марк с Владом распоряжались отправкой приглашений. Думаю, они включили его в список почётных гостей. Знаете, вроде как, чтоб заключить негласный пакт мира, и показать, что мы не намерены вставлять палки в колёса его бизнеса.

— Ага, а сам Вощаный собирается ли придерживаться этого негласного пакта? Эх, — вздохнула она, — глупцы они ещё… Этот сейчас новые модели послизывает, и у себя продавать подобное начнёт. И к кому люди пойдут? К нему. Потому что магазин временем проверенный.

— Екатерина Борисовна, не нагнетайте. Думаю, парни знали, что делали, когда приглашали людей.

— Учиться им ещё и учиться, — проворчала Борисовна и отошла в сторону, завидев кого-то из знакомых.

Сделав маленький глоток шампанского, я отвернулась к окну, окидывая безмятежным взглядом окрестности, мрачно притихшие на периферии зябкой осени и надвигающейся зимы, и замерла, чувствуя, как вдоль позвоночника вздыбилась стая мурашек. Мелькнувшая между деревьями на другой стороне улицы тень показалась отдалённо знакомой. Отшатнувшись от панорамной витрины, я попятилась… К ни го ед . нет

— Что ты крадёшься? — Влад положил руки мне на плечи и мягко развернул к себе. Окинув взглядом моё побледневшее лицо, хмуро сдвинул брови. — Что-то произошло? Ты выглядишь напуганной.

Я и была напугана. Вернее, у меня внутри всё сжалось, от холодной волны страха, окатившей меня внезапно. Но всё же я сохранила возможность мыслить здраво, чтобы не омрачать сегодняшнее событие воспоминаниями из прошлого. К тому же… я была вовсе не уверена в том, что увиденное было действительностью.

— Пустяки, — мотнула я головой. — Мне просто показалось кое-что. Не бери в голову.