Саул Исаакович опустился на стул. Если бы, подумал он, ему позволили прилечь на диванчике в эркере под пятнистыми листьями тропического растения, то можно было бы подождать Гришу, выпить с ним бутылочку куяльницкой минеральной воды.

– Я, к сожалению, не имею ни минуты времени, я ужасно спешу,- сказал Саул Исаакович любезной дежурной.- Мне нужно в мою записку - вы не забыли, я оставлял записочку?
– мне просто необходимо внести существенные изменения.

Дежурная, редкостного терпения человек, достала из ящика столе! его листок, подала все ту же фривольную ручку. Саул Исаакович отор -зал исписанную часть, а на оставшейся чистой полоске написал:

"Гриша! Горе! Очень плохо Кларе. Иди туда".

Подпись не поместилась, он подчеркнул слово "очень", сложил обе записки пополам, старую и новую, одну положил в карман, другую перед дежурной, и черт ли тут вмешался или жара и усталость сбили с толку, но только новая записка оказалась у него в кармане, а прежняя, естественно, осталась у дежурной для передачи Грише, и обнаружилась ошибка за целый квартал от гостиницы, на трамвайной остановке, когда он доставал три копейки, чтобы по спуску Греческой улицы ехать наконец домой.

"Ну, дудки!
– категорически заявил Саул Исаакович самому себе, той CL ай части, которая мысленно уже тащилась обратно в гостиницу.- Я ни при чем! Воля судьбы!.. Домой!"

– Ай, Суля, что ты так долго ходишь? Мне нужно купить хлеб, мне нужны соленые огурцы для салата! Я же не могу разорваться!

– Так ли обязательно делать салат?

– Так что, ты пойдешь, или мне все бросить и идти за огурцами?

– Могу я напиться воды и минуту посидеть в своем доме? Чемодан и жареная картошка

Ах, какой получился вечер, какой удачный, славный, складный вечер! Как быстро все собрались, как рады были встретиться вокруг обильного стола, раздвинутого если не для множества гостей, так для множества блюд! Какой удивительный, чудный вечер, не омраченный ничьим плохим настроением, ничьей, как бывает, преднамеренной колкостью, ничьим неосторожным словом!

Первой пришла сестра Маня. Надо было видеть, как непринужденно расцеловалась она с Ревеккой! Можно было подумать, что она ни разу в жизни даже не слышала подобного слова - цидрейте. Маня немедленно повязалась чайным полотенцем и сразу же взялась за дело. Когда Саул Исаакович навестил их с Ривой на кухне, они в высшей степени дружно чистили селедку, разогревали над паром рыбу, крошили продукты для наимоднейшего салата "оливье". Он даже захотел спеть им, таким дружным, и спел "Мы кузнецы, и дух наш молод, куем мы к счастию ключи!".

– О,-сказала Рива, не переставая цокать ножом по дощечке.- Солист оперного театра.

И подоконник, и все до одной табуретки и столы были заставлены блюдами с закусками, остывающими противнями, вазами с печеньем. Саул Исаакович встал в дверном проеме, а руками зацепился за притолоку-так он любил стоять когда-то, когда молоденькая Ревекка не пускала его на кухню, а он скучал без нее в комнатах.

Маня невыносимо грустно посмотрела на брата, потом переложила с дощечки нарезанную кубиками картошку в миску и только после этого сказала ему:

– Мы такие старые... Ах, какие же мы старые!..

– Про кого, про кого, но про тебя не скажешь, что ты старуха! Так я говорю, Ревекка?
– И на всякий случай подмигнул Ревекке. Маня была слишком нарядна в белой блузке, с брошечкой, на каблуках, чтобы ей хотелось, особенно сегодня, быть старой.-А пора, пора постареть. сколько можно быть свежее нас всех!

– Да,-добавила Ревекка,-ты очень хорошо выглядишь, Маня. Конечно, ты не пропадаешь на кухне целый день, как я. Я бы тоже выглядела, если бы жила одна и для себя.- Лезвие ее ножа заблистало лиловым огнем.

"Пора сходиться гостям",-подумал Саул Исаакович, и в ту же секунду позвонили. Он побежал открывать.

Гриша!

И не просто Гриша, а Гриша с гигантским клетчатым, неописуемых размеров и заграничных пропорций чемоданом.

– Ты получил мою записку?

– Я получил твою записку!

– Ты сам тащил такой чемодан?

– Я? Почему я буду тащить такой чемодан, если я приехал Hd такси? Шофер поднял мне сюда чемодан!

– Буржуй!

– Эй, наверху! Не закрывайте дверь!-крикнула снизу Ася. Подождали. Ася пришла с мужем. У Сережи пиджак с двух сторон оттопыривали заботливо пристроенные на груди бутылки.

– Моя старшая дочь, мой старший зять!

– 0'кей! Очень приятно!

– ; А Шурик?

– Он зашел за девочкой.

– Она придет?

– Он сказал - да.

Да, да, да, да! Она пришла! Не успели женщины оборудовать и обставить стол, не успели мужчины выпить перед ужином по третьей стопке коньяка, она пришла. "Дин-дин! Дин-дин!"-Шуркина сигнализация, Саул Исаакович бросил Гришу и помчался к входу.

– Знакомься, дед! Ира.

Саул Исаакович тряхнул тощую, по-детски резкую руку, заметил, что тряхнул с натянутой развязностью-я, мол, свой парень,-испугался, что она заметила и теперь не забудет. И прежде, чем сказаттэ что-либо уместное к случаю, вытащил из кармана платок и вытер вспотевший лоб.