Я медленно открыла глаза. Нилионский сидел передо мной на корточках. На его исцарапанном и испачканном в крови лице еще не высохли следы слез от нервного срыва на полу камеры. Но глаза, темно-синие глаза больше не были безумными, как у загнанного зверя.

Они были живые. И во взгляде чистым потоком билась мысль.

— Мне нужна отмычка, — он сделал глубокий вдох, — чтобы мы смогли выбраться из камеры и свалить, пока твоя дражайшая подружка не заявилась по нашу душу!

Одно только упоминание о Долорес заставило меня задрожать от ужаса и паники.

Темно-вишневые глаза Ремарковского героя. Холодная спокойная уверенность. Тонкая улыбка.

Все ложь.

— Рита, — я снова ощутила его руки на своих плечах, — прошу тебя, соберись. От этого зависит твоя жизнь. Понимаешь? Давай еще раз: у тебя есть шпилька или заколка?

— Нет, — покачала я головой, — у меня же хвост. Есть только резинка.

Целая резинка. Оберег. Значит, моя магия сильнее.

Разум вернулся ко мне так же быстро, как и оставил. Запястья под наручниками медленно начали нагреваться. Этого было мало.

Но достаточно, чтобы ослабить замок на двери камеры. И выдавить его.

Вот только не обосрался бы от этого мой дорогой ведуньефоб.

— А зачем нам рация? — решила я его отвлечь глупыми расспросами.

— Затем, что надо связаться с гвардией, — Алан искал под скамьей любой тонкий прут металла. — Панели нет. Ее же превратили в кусок пластика. Вот только убей не помню, кто это был?

Я сделала вид, что прислонилась от усталости к решетке, но на деле незаметно принялась прощупывать замок, пытаясь понять, как его вскрыть.

— Почему никто не идет за нами? — Придурок ничего не нашел и со злости пнул ножку скамьи. — Разве никто ничего не слышал?

Сопротивление замка оказалось не таким большим, как я рассчитывала. Нужно было лишь просто надавить, но делать это потихоньку, пока Придурок не заметил.

— Такое нельзя было не слышать, — покачала я головой, — Может быть, стены слишком толстые?

— Тут точно должно было быть минимум трое охранников, — рассуждал вслух он. — И хоть один точно не спал.

— И хоть один должен был прибежать на крики, — вторила я. — Но никого нет…

Мы в ужасе переглянулись. Казалось, наши суждения развивались синхронно, словно мы были двумя половинками одного разума.

— Нам не поможет рация, — глухо произнес Алан.

Вам ничего не поможет, глупенькие.

Рация, лежавшая рядом с рукой Адама, затрещала и сгорела.

Так лучше. Никто не сможет нам помешать.

Я слишком хорошо знала этот голос, чтобы не догадаться, кто это был. Только лишь не могла понять, откуда он шел.

— Как ты меня нашла? — закричал Алан, пытаясь слиться по цвету лица с серой стеной.

Я почуяла запах лжи и предательства, сразу же взяла след. И не смотри так, я шла по пути Механики. Могу говорить с вами через все оповещатели этой школы.

Часы на запястье буквально обожгли кожу ударами тока. Я согнулась пополам, прижимая руку к животу.

Не надо гулять по ночам с кем попало, Пирожок. Ты знаешь, как сложно настроить локатор, когда объект швыряет из стороны в сторону?

— Ну, конечно. Это не мог быть просто подарок, — прошипела я незаметно пытаясь магией расслабить ремешок. — Тебе надо было держать меня под контролем.

Не совсем, но об этом чуть позднее. Вижу, ловушка сработала раньше, чем планировалось. Печально, но… Я легко могу наверстать упущенное, раз ты привела меня к настоящей цели.

Часы медленно упали с запястья прямо в рукав. Стоя спиной к свету, я аккуратно начала подтягивать их к манжете, умоляя Боженьку, чтобы резина выдержала.

— Долорес… — Придурок уже не мог шептать, слова едва слышно доносились из его рта. — Прошу…

Завали.

Ему повезло, что никаких электронных устройств поблизости не было. Иначе со мной давно лежал бы второй труп.

Рири, на втором этаже есть помещения, где держали ведуний до изобретения наручников. Посиди там пять минут, пока взрослые решают свои вопросики.