Она еще немного смущалась, называя мужа по имени, тем интимнее звучал ее голос в полумраке алькова.

Герцог коснулся ее плеча поцелуем. Она потянулась ласковой кошечкой, изгибаясь всем телом под руками любимого.

Любимого?

Эта мысль ошеломила ее. Растеклась мягким теплом по груди и запульсировала вместе с сердцем.

— Как ты меня назвала? — раздался глухой, словно не верящий голос супруга.

— Дерек, а что?

Юля недовольно поерзала: руки, только что ласкавшие ее грудь, внезапно застыли и напряглись.

— Нет, после. Повтори.

— Эм…

Она недоуменно обернулась. Ее еще сонный взгляд встретился со взглядом некроманта, и на дне его глаз, под пеленой взбудораженной Тьмы, она увидела нетерпеливые искры. Недоверие, хрупкая радость, надежда…

Он словно услышал что-то, что отчаянно мечтал услышать всю свою жизнь и… не верил, что однажды это случится. Только не с ним. Только не с таким, как он.

— Повтори! — хрипло попросил Дерек, подминая ее под себя. — Скажи это мне еще раз!

Его сильное, жилистое тело белело над ней в полумраке алькова. Не отдавая себе отчета, Юля скользнула руками по его гладким плечам, ощущая под пальцами и обрисовывая каждый напрягшийся мускул. Потом вдоль обнаженной спины по лопаткам. Ее муж, ее мужчина, похоже, был в одних исподних штанах из мягкого льна. И о силе его чувств явственно говорила одна деталь, упиравшаяся ей в бедро.

А потом до Юли внезапно дошло, чего хочет Дерек.

— М-м-м, — облизнулась она, ловя его взгляд и гуляя пальчиками по мускулистой спине, — что же я должна повторить? Ох, ума не приложу!

— Джули! — рыкнул герцог, нависая над ней.

— Может, что ты самый восхитительный мужчина в Лондиниуме? — протянула плутовка словно бы сомневаясь. — Или что ты самый благородный, сильный, смелый, красивый…

Герцог издал глухой стон, когда шаловливые ладошки супруги легли на его ягодицы и сжали.

— Самый любимый? — Юля кокетливо затрепетала ресничками. А затем без стеснения оплела мужа ногами. — Мой любимый?

Внезапно она поняла, что ее ночная сорочка и его штаны куда-то исчезли. Но не успела ничего предпринять по этому поводу. Дерек властно толкнулся вперед, вырывая у нее вздох наслаждения.

— Скажи это еще! — прохрипел ей на ухо.

Вся наносная кокетливость с Юли слетела. Вцепившись пальцами во влажные плечи мужа, позволяя вести себя в бездну желания, она повторяла как в забытьи:

— Любимый! Мой любимый!

А он просил:

— Еще! И еще!

Пока заслуженное удовольствие не подхватило обоих горячим потоком и не швырнуло, счастливых и задыхающихся, на смятые простыни.

Когда на смену страсти пришла приятная усталость, Дерек вытянулся вдоль тела жены и, приподнявшись на локте, заглянул ей в лицо. Обвел собственническим взглядом ее разрумянившиеся щеки, припухшие от поцелуев губы и таинственно мерцающие глаза — глаза счастливой, удовлетворенной женщины. А затем тихо, со странным надломом признался:

— Я очень люблю тебя, Джули. Так сильно, что боюсь сам себя. Боюсь, что однажды…

Он резко замолк. Но Юля прекрасно знала, о чем он хотел сказать и не сказал.

Поддаваясь порыву, она вскинула руки, оплела его за шею и притянула к себе.

— Не бойся, — шепнула в губы. — Ты — не твой отец, а я — не твоя мать. Забудь прошлое, хватит думать о нем, хватит кормить своих демонов. Теперь я — твое будущее, я — твое настоящее, а ты — мое.

А потом уже громче добавила:

— Я очень люблю тебя, Дерек Вандербильт. Только попробуй посмотреть на кого-нибудь, кроме меня!

***

Спустя неделю в главном городском храме Дивины все было готово для важного и сакрального обряда Наречения. За эти дни Юля с детворой не раз и не два перечитала “Книгу Имен” в поисках подходящих. Малышам, да и тем, кто постарше, было страшно расставаться с привычными прозвищами, с которыми жили с рождения, но в то же время каждому воспитаннику школы безумно хотелось получить свое, особенное имя и, конечно, фамилию.

У бедняков нет родовых имён, только прозвища. Но Юля и тут нашла способ выкрутиться. Накануне обряда она безапелляционным тоном довела свое решение до сведения супруга:

— Я дам мальчикам свое родовое имя Гейбл, а девочкам — имя тетушки Бронсон.

— Ты уверена? — Дерек заглянул ей в глаза. — Не пожалеешь? Это очень серьезный шаг. Фактически ты признаешь этих детей своими родственниками. Почти сыновьями и дочерьми.

С недавних пор супруги перешли на “ты”, что сблизило их еще больше, правда такую вольность позволяли себе только оставаясь наедине.

— Знаю, — Юля флегматично пожала плечами. — Но ведь моя школа и так подразумевает выходное пособие каждому выпускнику. Вот и будем считать, что это приданое для “дочерей” и доля наследства “сынам”.