Слова принца пугают до дрожи. Не понимаю, зачем он мне это говорит? Ведь я и так напугана.

Качаю головой. Чувствую, как щиплет глаза, но плакать перед Его Высочеством не хочу. Не хочу показывать ему свою слабость. Но он все равно замечает мои слезы. Рассматривает лицо. Очень серьезным взглядом.

— Жаль, — бормочет он сам себе, — такая красота пропадет.

Он резко отстраняется, и меня словно бросают в холодную воду. Странный морок рассеивается.

Я ежусь и растерянно приваливаюсь к стене, а принц молча покидает камеру. И его тяжелые шаги еще долго отдаются эхом в коридорах темницы.

Не знаю, сколько времени проходит. Я сижу на скамейке, подтянув колени, и вслушиваюсь в шорохи. Вначале в коридоре шумели, но сейчас всё замолкло, будто за дверью все вымерли. И эта тягостная тишина длится уже несколько часов.

Из тревожной дремы меня выдергивает звук открывающейся двери.

Вскакиваю на ноги и тут же отступаю.

В камеру входит Грир. Из-за его плеча выглядывает взъерошенный Вандер.

— Послушайте, — я не оставляю попытки достучаться до них, — я ничего не подбрасывала в стакан принца. Не знаю, откуда там взялась ягода.

Вандер фыркает, но я продолжаю:

— Стаканы ведь стояли там до того, как мы туда пришли. Ягоду могли подбросить до нас.

Грир слушает меня внимательно, не перебивает, но глаза непроницаемы, потому я не понимаю, что он чувствует.

— Если не ты, то кто? — равнодушно спрашивает он.

Медлю с ответом. Хочется рассказать про рыжую служанку с платьем, но что, если она ни при чем? Я могу наговорить на невиновную девушку.

— Вы допрашивали служанок? — осторожно спрашиваю я.

Вандер усмехается:

— Конечно, допрашивали, глупая ты курица! Они первые, кого проверили.

Грир предупреждающе оглядывается, и Вандер затыкается. Но продолжает буравить меня взглядом и зло сопеть.

— Идем, — говорит Грир и выходит из камеры.

Я остаюсь стоять. Ноги будто вросли в пол, а сердце забилось быстро-быстро.

— Куда? — испуганно выдыхаю я.

— На выход, не слышала, что ли! — Вандер хватает меня за локоть и тащит за собой.

Грир идет впереди. Мы спускаемся вниз по лестнице, хотя темница и так находилась в подвале.

Озираюсь по сторонам. В узком, темном коридоре почти нет света. Под ногами бегают крысы, а с потолка капает вода.

Фантазия рисует страшные вещи. В таких местах обычно бывает только одна вещь — пыточная.

От этой мысли ноги подкашиваются. Вандеру приходится перехватить меня за пояс, и тащить как безвольную куклу. Он чертыхается и просит Гриру ему помочь, но тот его игнорирует.

Через несколько минут меня выволакивают в какое-то помещение и отпускают. Я подскакиваю и впечатываюсь спиной в стену. Ошарашенно смотрю на Вандера с Гриром, готовая в любой момент атаковать, и замечаю в их глазах удивление.

— Я ведь говорил, что она дикая, — зло бросает Вандер, поправляя порванный жакет. — Руку мне поцарапала, дура.

Лихорадочно оглядываюсь и узнаю этот коридор — этаж для слуг. А там, за поворотом, моя комната.

— Скажи спасибо Его Высочеству, — произносит Грир. — Я выпустил тебя только под его ответственность. Не знаю, что ты ему сказала, но он верит в твою невиновность.

Сердце ухает в пятки. Принц заступился? За меня?

— А я нет. И ты все еще под моим подозрением. И я буду за тобой следить. — В голосе Грира звучит угроза. — За каждым твоим шагом, девочка. И только попробуй оступиться, второго шанса не будет. За покушение на королевскую семью только смерть.

Его непроницаемый взгляд пробирает до мурашек. Я зачем-то киваю.

Грир уходит, а Вандер отводит меня в комнату.

— А ты ушлая, — усмехается он. — Только пришла, а уже принца окрутила.

— Я ничего с ним не делала, — рассеянно бросаю. Все еще думаю над поступком принца.

— Ой, зубы-то мне не заговаривай. Знаю я таких, как ты. Строите из себя скромниц, а на деле при первой же возможности в королевскую постель прыгаете. — В словах Вандера сквозит презрение. — Только это тебе не поможет, цыпа. Принца долго окучивать не получится, рано или поздно и у него глаза откроются. И тогда ты за все получишь сполна: и за ягодки, и за мой жакет, и за свой дерзкий язычок.

Вандер щелкает меня по носу и удаляется, хлопнув дверью. Он злится оттого, что не может меня наказать, ведь принц ему запретил. Но как долго это продлится?

“Под его ответственность”, — звучат в голове слова Грира.

Его Высочество за меня поручился. Но почему? Это странно и очень настораживает.

Или может… Берта все-таки права?

Нет. Встряхиваю головой. Чушь полнейшая. В чувства принца я точно не верю.

Прислушиваюсь к звукам за дверью и подхожу к изголовью кровати.