— Даже его Тень не знает все его намерения, а я ему не Тень, — шутить, когда настолько была серьёзна княжна, и идеи не возникало. Лишь попытки смягчить её недовольство.

— Я не хочу, — я короткой фразе была и боль, и тоска. — Я не смогу принять его предложение. И дело не в том, что не могу, а в том, что не хочу. И вряд ли вообще когда-нибудь пожелаю.

«Что?» — и тряхнув головой, у меня не получилось полностью осознать реальность того, что я услышал миг назад. Я и так с трудом понимал, что происходит после всей той головомойки, коей меня подвергла странная сила. Я разберусь с ней, обязательно, пусть позже, но разберусь, а пока…

— Что ты сказала? Повтори! — характер, раскоканный всё той же мощью, как глиняный кувшинчик, собирался стремительно по кусочкам. Цепкость хватки, холод, сила и острота голоса, решительность и жёсткость.

— Я не могу выйти замуж за вашего воспитанника, Фануиурэма. Я этого не хочу.

Наверное, до моего прихода княжна выпила изрядное количество крепчайшего вина. Другого объяснения её храбрости я просто не находил в тот миг. Дерзить мне Фарэм позволял в очень редких случаях. Знал, что получит нагоняй магией, что найдёт его где бы он ни скрывался, а эта девчонка отказывалась даже думать! Просто, элементарно думать!

— Ты приняла кольцо кронкняжны. Так что поищи лучше причины для своего отказа!

Запоздало я подумал, что могу вот так при всей своей грозности ударить в грязь лицом от того, что ноги не позволят мне и в гневе уйти и подкосятся в самый неподходящий момент. Боги, как я был зол! Магия клубилась под горлом, норовя вырваться на волю от любого моего слова, подобного приказу к действию. Её объёма хватило бы, чтобы заморозить до хруста весь сад и ещё воздвигнуть на месте аккуратной ограды частокол из ледяных кольев.

— Ралтэфар.

Я был в бешенстве, в том редком виде пылкой злобы, что может кипеть во мне. Зависшая для пикирования птица, приподнявшаяся над гранями чаши жидкость. Я готов был сорваться в любой миг… но звук собственного имени успокоил меня. Я даже не видел княжну, оставшуюся из-за моей вспыльчивости позади, ощущая её присутствие лишь спиной. Остановился, прислушиваясь к гомону мыслей, сравнимых разве что с обезумевшим табуном. Но спокойствие повлияло и на них.

Меня назвали по имени. Во всём Ледяном Пике вряд ли сыщется храбрец, решивший подойти ко мне настолько близко. По имени! Да из князей-Хранителей не каждый позволяет себе эту вольность из простого уважения. По имени, и — девчонка, которой следовало бы иногда поучиться ещё манерам! По имени, что, кажется, начинало существовать без меня. И в то же время моё имя, произнесённое именно ей, княжной из рода Драконов и Лебедей, не бередило все эти раны. Ни глубинные, но совсем новые. Почему, отчего же её голос так повлиял на меня?

Я слышал её шаги и не мог и шевельнуться. Да и не хотел! Просто шаги, а я словно упал на мягкую перину и погружаюсь в слабый сон. Но всё случалось наяву!

Она рядом, прямо за спиной! Где, где же моя магия?! Призвать! Отодвинуться самому или отодвинуть её! Закрыться, забаррикадироваться, приморозить и заковать льдом на месте, чтобы я смог без труда уйти!.. Вместо этого я обернулся.

Княжна Фанориа улыбалась той тревожной и мягкой улыбкой, которая была мне так неприятна, появись она на устах Великой Сестры. И всё же я чувствовал спокойствие, изучая внимательно и безмолвно малознакомые черты лица. Яркие глаза с такими длинными ресницами, чёткие дуги бровей, высокий лоб. Тёмные волосы, унаследованные от отца, но стянутые плетением материнского Рода. Отцовские скулы, но подбородок Светлейшей тейр-княгини. Тонкая шея с кажущейся бархатистой кожей… Взгляд наткнулся на цепочку на шее, и рука сама потянулась за блестящими мелкими звеньями, вытащив наружу тяжёлый яйцевидный кулон из прозрачного бесцветного минерала. Красивый камень, и тонкая работа — вырезанный в недрах шлифованного осколка силуэт птицы.

— Горный хрусталь, минерал Синтары, — заключил я, не выпуская камня из рук.

Слова притянули за собой мысли, и я ощупал свой пояс. Тот же, что был на мне днём. От догадки даже голова закружилась, пока другая, ещё большая догадка, пихала первую в бока. Я потянулся за своей подвеской, отстегнул её от крепления и поднёс к хрусталю. Рубин и хрусталь, огонь Доантара и ветер Синтары.

— Это подарок от матушки, — едва слышно произнесла Фанориа, пока я возвращал подвеску на место.

— Значит, всё дело действительно во мне.

Я хорошо слышал девушку, но диалог вёл с самим собой. Присутствие княжны призывало к умиротворению, а меня это спокойствие пугало. Оно готовило путы для действий, которых я так долго добивался, к которым шёл. А что оказалось на деле? Из-за меня, из-за того, кто столько сил положил ради своих подчинённых, те могут пострадать ещё больше! Всё из-за моей собственной слабости!.. Но — всё ли это?

— Леомкари?..

Я не понимал совсем что имела в виду княжна, произнеся новое слово. Я только ощутил, как острый невидимый крюк вонзился в мою грудь и потянул меня вперёд. Это было снова моё имя. Моё и не моё, очень давнее имя, запрятанное в дебрях той части прошлого, куда Боги нечасто позволяют заглянуть. И далеко не всем. Я заплатил за свой пропуск, валяясь в холодном поту и изнывая от мук.

— Ханеби, — я произнёс чужое имя так легко, словно не засыпал без него.

Девушка улыбнулась с прерывистым вздохом. Я осторожно опустил подвеску на её грудь, но не выпустил цепочки, а по металлической нити добрался до девичьей шеи. Осторожно прикоснулся к коже кончиками пальцев. Вспышка пьяного восторга дала о себе знать в районе затылка и стремительно захватывала все мысли.

Не хотелось думать о чём-либо ином, кроме как о нелии прямо передо мной. Я и не думал, я любовался и наслаждался её присутствием, с каждым мигом осознавая, что хочу большего, много большего. Того, чего обычно опасался или предпочитал не подпускать к себе. Рука, касающаяся шеи княжны, сдвинулась на её плечо и вцепилась в одежду. Кажется, подтягивал я к себе девушку мучительно долго из обычной осторожности. Её запах, наполненный дурманом жасмина, успел окончательно лишить меня остатков благоразумия. Будь я опьянён вином, я бы не позволил себе склониться над этой хрупкой девчонкой. Зелье, бурлящее в моей крови, было куда сильнее самой крепкой выпивки, что я когда-либо пробовал. Как и губы княжны, что были нежнее и желаннее чего бы то ни было.