– Альс!
– пронзительный, полный тревоги крик Кей, заставил его вернуться к происходящему.
– Альс! Альс! Очнись же.

Поднебесный тряхнул головой. Оцепенение прошло, сменилось брезгливостью.

Кей была рядом и трясла его за плечо. Когда увидела осмысленный взгляд, отпрянула, вскинула в защитном жесте руку, сжимающую топор. И тут же, размахнувшись, другой рукой с размаху швырнула один из своих артефактов (и где она их только прячет?) в нечисть. Та быстро уклонилась и летящего камня, который упал перед крыльцом одного из домов и взорвался огненным шаром. Одним прыжком тварь преодолела разделявшее их расстояние, но на самом подлете, ее спеленало заклинание сети Альса. Нечисть тяжело упала на землю и стала сучить руками и ногами, из глотки вырвался режущие уши вопль и рычание. Тут же Кейлех подскочила к чудовищу и, увернувшись от ее когтистой руки, отрубила кричащую голову.

Маг неожиданно ощетил слабость и спастился на колени на землю – ноги не держали его.

– Альс! Успокойся, - Кей положила ладонь на его плечо. – Это викла, Альс, - голос ее был нежен и мягок, никогда ранее она не говорила так с ним. – Ты еще всему научишься, ты еще не все знаешь, но ты сильный и все сможешь… Она на всех мужчин так действует. Прости, это я виновата. Надо сделать тебе амулет. Надо сжечь тут все, я только проверю, вдруг живые еще есть… Всегда есть надежда…

Альс тяжело вздохнул и спешился. Она была права, но тошно было все равно.

Пока Кей, обернув лицо тряпицей, смоченной водой из фляги, шныряла, словно воровка, по дому и постройкам, Альс подготовил заклинание. Кей повернулась довольно скоро. Она была очень бледной и глубоко дышала, стараясь быстрее изгнать из себя воспоминания о жутком запахе разложения.

– Сожги здесь все. Там четыре трупа: двое мужчин, женщина и ребенок… Девочка… Во всех личинки виклы. Сожги тут все!
– в ее голосе снова появились повелительные нотки.

Возвращались молча. Альс насупился и мочал, Кей тоже была не расположена говорить. Оба думали о своем. Едва они въехали в ворота, как попались на глаза Торую. Соскользнув с лошади, Кей приблизилась к нему и зашептала что-то на ухо. Затем сделала Альсу жест приблизиться. Что ж, теперь он должен рассказать все господину, хоть в этом он должен сделать свою работу сам.

Торуй махнул рукой, призывая следовать за ним. И только в своих покоях, наедине, внимательно выслушал и отпустил. У Альса сложилось впечатление, что брат Кейлех едва вслушивается в то, что твердил Поднебесный. Торуй явно был занят своими мыслями. Да и вообще он был странный какой-то, этот господин местных владений. Иногда у Альса казалось, что на Торуя наложены какие-то чары, но, вполне возможно, это был какой-то охранный амулет, сделанный сестрой, который «фонил» и не давал «прощупать» Торуя получше.

*****

Раньше комната Кейлех когда-то была скромной, без излишеств. Потом женщина подумала «а какого демона?» - и украсила ее всевозможными милыми для женского сердца мелочами (скрыв за ними кучу охранных амулетов, ведь ее комната была еще и своеобразной лабораторией, и следовало обезопасить себя и окружающих)… Навесила тяжелый темно-синий балдахин над ложем, поставила к камину резной столик и кресла с широкими подлокотниками и мягкими спинками. Затем отгородила расшитой ширмой уютный женский уголок. Вот сейчас, сняв простое платье, облачившись в тонкую расшитую сорочку и багровый вышитый золотом халат, она отдыхала, глядя на огонь в камине. На столике у кресла стояли серебряный кувшинчик, кубок с вином и блюдо с фруктами. Это была ее слабость – посидеть перед сном у камина, потягивая дорогое вино. Покойный Скилл называл ее алкоголичкой, но это никогда не волновала Кейлей, тем более, от темного арагвийского невозможно было не то, что напиться, но и захмелеть…

Она напилась один раз в жизни … напилась так, что на утро еле встала с дикой головной болью и сильнейшим алкогольным отравлением. Это был первый и последний раз, когда она пыталась заглушить боль алкоголем… ведь на утро стало только хуже. И не только похмелье мучило ее тогда, но и крики разбитой на осколки души.

Кейлех пригубила вино и поставила кубок обратно на столик. Помассировала пальцами виски, будто испытывала боль и прикрыла глаза.

Когда-то давно Госпожа учила ее – держи друзей рядом, а врагов совсем близко. Теперь Кейлех старалась разобраться, как быть с Альсом. Этот маг внушал расположение, доверие. Но оказался там, в питейной… слишком в нужное время на слишком нужном месте… Судьба? Злой рок? Или подстава? Вещей с собой не было… Только сумка. Он знает, что произошло в столице… Может додумать и другое, но убивать его почему-то не хотелось. Маг он толковый, только в местной нечисти не разбирается, но через месяц-другой войдет в курс дела. Не зря же она отдала ему книги с описанием здешний «сюрпризов» и дневники Скилла.

К тому же она действительно скоро уйдет за грань…

Враг или друг? Можно ли ему доверять? Но она сама стала подумывать о новом маге.

Кейлех представила его. Высокий и худощавый, но жилистый и выносливый. Светлые волнистые волосы до плеч, большие голубые глаза с длинными ресницами, любой девице на зависть. От левого виска до подбородка тянутся два шрама – такие были у одного стражника, когда того детеныш саблерука цапнул. Наверное, Альс был когда-то красавчиком… Хотя и сейчас по нем все местные девы сохнут, а пару служанок из тех, кто давно не девы, уже успели согреть его ложе. Шрамы не уродовали его, а наоборот, придавали налет мужественности и печать пережитых страданий. Надо поговорить с добросердечной сестрицей, предостеречь от ошибок – уж больно Арлена романтична и наивна.

От раздумий о новом маге ее отвлек мелкий стук в окно. Кей мигом вскочила с кресла и распахнула окно. В комнату влетела птичка-пичужка. Кейлех затворила окно и замерла в предвкушении. Птичка тут же превратилась в ворону, облетела всю комнату, и села на пол перед девушкой. Кейлех опустилась на колени и пригнулась к птице. Ворона несколько долгих минут приглядывалась к ней, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Потом ее голова стала округляться, сплющиваться так, что глаза стили смотреть не по-птичьи прямо. Виски кольнуло острой болью, и мозг Кейлех влился образ – лицо мужчины. Затем ворона раскрыла крылья, растопырив перья, каркнула, и исчезла, растворилась темным облачком, которое тот час пропало.