Шрифт:
— Позвольте, при чём здесь Маевский? Какие мошенники? — удивился Навроцкий.
— Ах да… Вы же ещё не знаете… — почесал в затылке Милосердов и добавил: — Ну да расскажу вам об этом в другой раз, мне и самому пока не все детали ясны… А теперь…
— Теперь, Феликс Николаевич, — перебил приятеля Тайцев, обеспокоенный, как бы тот снова не заговорил о Лотте, — после всех этих переживаний вам необходимо несколько деньков отдохнуть.
— Насладиться, так сказать, свободой, — прибавил Милосердов.
— Ну а Платон Фомич развяжет это дело до конца, — сказал Тайцев.
Приятели подвезли Навроцкого до его квартиры.
— Вот возьмите, — протянул ему Милосердов изъятый Овечкиным револьвер.
— Ещё раз благодарю вас, Платон Фомич, — сказал Навроцкий, прощаясь. — Вы спасли меня от верной каторги.
— Полноте, князь… Не стоит благодарностей, — возразил Милосердов. — Такая уж у меня служба: кого спасаю, а кого и сажаю. Были бы вы виновны — и вас бы на каторгу упрятал. Кстати сказать, не сочтите, пожалуйста, за труд тотчас сообщить мне, если услышите что-нибудь о господах Петрове и Шнайдере.
Навроцкий, ещё раз удивившись, обещал. «Значит, полиции что-то известно… — думал он. — Но какова же связь между моим арестом и этими господами?» Расспрашивать Милосердова он, однако, не стал: ему хотелось поскорее попасть к себе в квартиру и вкусить комфорта и свободы.
— Послушай, Платон Фомич, о каких это мошенниках ты говорил? — спросил Тайцев, как только экипаж с друзьями двинулся дальше.
— Ах да… — сказал Милосердов зевая. — И тебе расскажу. Наберись терпения. А сейчас позволь-ка мне минутку-другую вздремнуть…
2
Долго отдыхать Навроцкому, однако, не пришлось. Уже на следующий день ему телефонировал Маевский.
— Феликс Николаевич, приезжайте немедля ко мне, — говорил он каким-то заговорщицким голосом, почти шёпотом, будто боялся, что его подслушают. — Я вам всё расскажу. И захватите с собой оружие, если оно у вас есть.
— Зачем? — удивился князь.
— На всякий случай. Сейчас не время объяснять… Приезжайте!
Навроцкий хотел спросить его о чём-то ещё, но на другом конце провода трубка легла на рожок. Он быстро оделся, зарядил и засунул в карман возвращённый ему Милосердовым «Веблей» и отправился к Маевскому на таксомоторе: возиться с «Альфой» не было времени. У Маевского дверь ему открыт лакей.
— У нас несчастье, ваше сиятельство! — сказал он взволнованно. — В Константина Казимировича стреляли. Скорую помощь я уже вызвал. Приедут с минуты на минуту.
— Как стреляли?! — поразился Навроцкий. — Кто стрелял? Я всего час назад говорил с ним по телефону!
— К нему приходил какой-то господин с немецкой фамилией.
— Постой… С немецкой фамилией, говоришь? Уж не Шнайдер ли?
— Кажется, он самый… Константин Казимирович уже ждал его, и этот… Шнайдер поднялся к нему наверх…
— Ну же! Что было дальше? — в нетерпении спросил князь.
— Я ушёл к себе и слышал, как они разговаривали в кабинете…
— Стало быть, они громко разговаривали?
— Так точно, почти кричали, но слов я не разобрал… А потом будто кнутом по паркету хлестнуло… Я думал, господа забавляются, лупят из револьвера по портретам, — Константин Казимирович и раньше так практиковался, — но там как-то странно всё стихло, и тогда я поднялся посмотреть, в чём дело… Ну и…
Навроцкий, не дослушав, бросился вверх по лестнице и вбежал в кабинет Маевского.
Константин Казимирович лежал на спине и тяжело дышал, у него из-под затылка вытекала на ковёр струйка крови. Глаза его были открыты и смотрели в потолок.
— Кто это сделал? — спросил князь.
— Шнайдер… — прохрипел Маевский.
Он силился что-то сказать, но не мог. Навроцкий отступил от него на шаг, раздумывая, что же следует предпринять.
— Петров… — почти беззвучно слетело с обескровленных, вздрагивающих губ Маевского. — Деньги у них…
Он закрыл глаза.
Навроцкому многое стало ясно. «Адрес Шнайдера найти не удастся: он давно исчез из города… Но можно попытаться разыскать Петрова», — подумал он и тотчас телефонировал графине Дубновой:
— Леокадия Юльевна, это очень важно! Где я могу найти Петрова?
— Подожди, друг любезный… Дай подумать… В банке в этот час его уже нет… Позвони мне через пять минут, я сейчас справлюсь.
Навроцкий нервничал, пять минут показались ему днями, проведёнными в Литовском замке, но когда он снова услышал голос графини, она и в самом деле назвала ему адрес:
— Это в Аптекарском переулке. Записывай… — И, продиктовав адрес, она не удержалась, чтобы не полюбопытствовать: — Что это тебе приспичило? Случилось что? Зачем он тебе понадобился?