У Эйвилин не нашлось бы ответа. Она не заведовала финансами и никогда ими не интересовалась. Но умозаключения Малси загнали её в тупик. В туннелях под Сатгротом, вырвавшись из заключения, она высказывала предположение о старой дружбе Элерта с антимонархистом. «Доверие из ниоткуда не возникает», – подметила она тогда с горечью и попала в яблочко. Впрочем, и в худших суждениях она не обращалась к тому, что он знался с революционерами примерно половину её сознательной жизни.

— Почему он подставился?

Спрашивала не у мужчины – обращалась к пустоте, смотря сквозь него. Малси ошибался: отец не пропустил скандал мимо. Он рвал и метал, обвинял всех и каждого – и пуще, само собой, доставалось свежеиспечённому капитану. Эйвилин как наяву видела Элерта у подножия трона. На коленях, но с прямой осанкой; без эспадрона, но с ледяным взглядом, пронзающим собравшихся в зале не хуже лезвия. Голос твёрд: «Оправдан коллегией присяжных заседателей. Вины за ним не усмотрено». И кубок из стекла, который, не сдержавшись, швырнул в него самодержец. Её вскрик растаял в возгласах придворных; матушка заулыбалась, за ней до абсурда слаженно повторил Первый министр. Их ядовитое довольство контрастировало со всеобщим шоком, и принцесса, окончательно запутавшись, ощутила укол отвращения и к родителям, и к их приближённым. Вспомнилось, как Элерт шатко поднялся и, поклонившись, направился к дверям. «Убирайся прочь! Не смей передо мной появляться!» – грохотало ему в спину. Хруст осколков под подошвой. Вино, стекающее по его лицу вперемешку с кровью.

Зачем он рискнул ещё не окрепшим после назначения положением, поставил на кон доверие? «Глас народа громче моего шёпота», – объяснил он, когда она выловила его в галерее Двора. Что же – лгал? А слухи, наоборот, бродили правдивые: с Россом их оплетали не обычные дружеские узы. Давно.

В груди заскворчало нечто тёмное, склизкое. За ревностью (откуда ей, проклятой, взяться?!) когтями по внутренностям повело омерзение.

Врал, врал, врал.

Не его ли это стезя, иронизировал кто-то, засевший в голове, – юлить, плести интриги, что и положено капитану Тайного кабинета? На него ведь подозрения не падали – по его приказу выламывали кости врагам короны.

И всё ж таки… всё ж таки отец виноват. Он допустил губительную разнузданность подданных. Струсил, где от него ждали твёрдости. Прогнулся, когда следовало продемонстрировать власть, невзирая на предполагаемые потери.

В ярости он чуть было не приказал арестовать Росса вновь. Порыв пресекла знать: «Нельзя, Ваше Величество: народ взбунтуется! Для экономики кризисы вредны: мы нагоняем по темпам промышленного роста ведущие державы. Простои предприятий ударят по казне!». Пройдохи, естественно, беспокоились о наполнении собственных кошельков: люди работали на них – встали бы их заводы с концернами. Императору бы пойти наперекор, поступить согласно задуманному – да трения с аристократией имели свойство заводить монархов в могилу. Смолчал, угомонился… смирился и забыл. Какой-то парень – тень от тени именитых политиканов – не стоил затаённой на корону обиды родовитого дворянства.

Слабак, подсказывал тот самый кто-то.

— Отведи меня вниз. Мне надоело твоё общество, – сказала принцесса вместо продолжения дискуссии.

Щупальца тьмы в ней скукожились, закрутились спиральками и сгинули.

Она выдохнула.

— Не смею возражать. У меня к вам тоже симпатии не сложилось, – свеликодушничал Малси. Он приложился к горлышку бутылки, хотя не сделал глотка – замер и покосился на девушку. – На вашем месте я бы не подобрал идеальнейшего случая отправить Катлера на тот свет. Праздники – раздолье для радикалов: выстрелить из толпы, организовать взрыв, к примеру. И для обиженных девочек-самоубийц.

Ему не составило сложности дотянуться до неё и ухватить за загривок. Сжал не сильно, но ощутимо – до неприятной дрожи в конечностях от мгновенной перемены в подходе.

— Отпусти, – процедила она.

— Не сбежите? Замыслов в один конец не зреет? Не подводите меня, принцесса. Я от расстройства безумствую.

— Отстань от меня! Ты не на моём месте! – толкнула она его.

Хлёсткий шлепок пощёчины разорвал секундную тишину – и Эйвилин, испугавшись этого неразумного поступка, сжалась в предчувствии ответного удара.

Однако Малси расхохотался.

— Не будь Лис вашим опекуном, я бы вас посреди комнаты распял, – сказал нежно. – Представим, что у вас приключился нервный срыв. Выкинете что-то подобное снова, я вам пальцы отрежу.

Тьма всполошилась, зашипела на него. Дай ей волю – и неизвестно, кому из них предстояло бы расстаться с пальцами.

Её зов тревожил Эйвилин похлеще угроз мужчины. Раскрыв в ней какую-то перемену, он отошёл. Тем днём с ней он больше не заговаривал.

Комментарий к Глава 16. Ближе к краю

Главу пришлось подождать значительный срок. Каюсь, грешен. Сессия и практика выбили из-под меня творческую опору на время (ну как… заняли целый месяц). Только сегодня смогла вздохнуть свободно.

Следующая глава выйдет в ближайшую неделю (если автор останется жив, хех).

========== Глава 17. Она будет мертва ==========

Комментарий к Глава 17. Она будет мертва

Глава не отредактирована!

Выкладываю в перерыве на работе, потому что другого свободного времени в сутках нет, и буду благодарна за отмеченные опечатки, тавтологии и прочие недостатки.