Помещение заполняло тяжёлое дыхание. Сонхи сжал её бёдра, слегка оттянул зубами мочку и дотронулся губами до чувствительной точки под ухом.

— Я объясню, – проронил он, несильно сдавив её горло. – Твоя драгоценная матушка, милая принцесса, украла мою душу.

Без угрозы. Мягким полушёпотом.

Эйвилин оттолкнула его, и он без сопротивления отпустил.

— Вот зачем тебе я. Надеешься с моей помощью душу вернуть.

— Не без твоего участия, – поправил он.

Мигнул свет. Лампочка затрещала и взорвалась. То же произошло на кухне и в комнате. В мгновение ока квартира погрузилась в темноту. Сонхи ударил каблуком ботинка по полу, и из-под него брызнули сверкающие искры. Тьма с отвратительным визгом отпрянула, чтобы затем снова навалиться на волшебника.

Вспыхнула кармина. Буквы обозначились золотом, визг повторился. Эйвилин услышала, как кто-то с остервенением задёргал ручку входной двери, но этот звук заглушил совершенно иной – бьющееся стекло. Она выбежала в коридор и застыла на месте. Через окно в комнату один за одним влезали безымянные существа, увиденные ей в тюрьме. Продолговатые морды, отдалённо напоминавшие по строению смесь человеческого черепа с животным, длинные, жилистые конечности, костистые крылья – они являли собой жуткое зрелище. Девушка попятилась.

Тени загудели наперебой.

«Не бойся».

«Ти-и-ише».

«Они не тронут…».

«Не тронут…».

— Эйвилин, в сторону! – крикнул Сонхи и, когда она не пошевелилась, грубо отпихнул её к кровати.

Она упала, не ощутив боли. Существа издали странное клокотание, их тела напряглись, когти зацарапали по доскам. Похожий шум разбудил её. Девушке вдруг пришло в голову, что они находились тут давно – просто выжидали.

Стоило первому чудовищу припасть к полу, Сонхи молниеносно извлёк кисэру. Трубка увеличилась в размерах, превратившись в трость; волшебник с размаха ударил ей по клацнувшей перед ним челюсти. Раздался хруст кости, существо то ли завыло, то ли застонало. Не давая ему оправиться, мужчина вынул спрятанный в рукояти длинный клинок и плавным движением рассёк череп на две половины. Хлынула кровь. Тварь завалилась под ноги собратьям.

Те не торопясь обступали противника по бокам. Наученные опытом, они не лезли вперёд – тихо наблюдали за ним. Эйвилин отползла к стене; опираясь на неё, кое-как поднялась. Её трясло.

«Попроси».

«Прикажи».

«Он обманщик. ОБМАНЩИК».

«Пусть убьют его…».

«Разорвут…».

«Прикажи».

Сонхи снова взмахнул клинком – и существо, проделав невероятный манёвр, прикусило лезвие. То, что заходило слева, накинулось на волшебника. Он с нечеловеческой силой дёрнул оружие на себя, отрезав верхнюю часть челюсти твари, пихнул вторую ногой. Когтистая лапа всё же дотянулась до него: в темноте девушка различила разорванную одежду. Живот заливала кровь – раны были глубокими. Он даже не покачнулся.

— Сонхи!

Она узнала голос Лис: ключ, вставленный в замок, мешал ей попасть внутрь. Петли заскрипели от удара. Тени прильнули к ней. Волшебник развернулся, рывком выдернув клинок из поверженного чудовища. Словно догадавшись, что замыслила Эйвилин, он встал между ней и дверью.

— Приди в себя, – прорычал он.

Рассудок застилал туман: она, точно в бреду, указала на мужчину – существо замерло, а тьма, повинуясь немому указу, хлынула с потолка и из-под досок.

— Как же ты не поймёшь, – процедила она: – он забрал мою жизнь. Я заберу у него всякого, кем он хоть сколько-то дорожит, будь то страна, друзья или Лис. Я ничем никому не обязана. И ей тоже.

— Тебе бы слезливые романы о мести писать. Лет через сто на них спрос подскочит.

Кармина загорелась, не успев подействовать. Его запястье, вывернутое под неестественным углом, оплетал чёрный дым; он же сковывал лодыжки.

— Зря расходуешь энергию, Эйвилин. Я бессмертный.

— Без души ты обычный фокусник.

Невообразимым усилием – за сущую долю секунды до столкновения со смертоносными клыками – он выставил перед собой клинок. Лезвие насквозь прошило тело существа – когти вонзились в грудь волшебника. Мощи прыжка хватило, чтобы выбить дверь, и оба – и мужчина, и чудовище – вылетели на лестничную клетку, пробили ограждение и упали вниз. Лис, по-видимому, вовремя убравшаяся из зоны поражения, на коленях подползла к краю площадки. Откуда-то с нижнего этажа донёсся женский крик. Из квартир высовывались разбуженные жильцы. «Что произошло?», «Что за шум?», «О боже, боже!» – причитания сливались в гул, гул перерастал в панику. Лис подскочила, нащупывая рукоять пистоля; пихнула к лестнице нерасторопного соседа:

— Проваливайте! Бегом!

Теперь Эйвилин улавливала скрежет отовсюду: с крыши, улицы, из-за стен. Витражное стекло между этажами разлетелось – сначала внутрь просунулись лапы, за ними – жуткая морда. Дом окутало шокированное молчание, после чего люди завопили и уже без споров ломанулись к выходу. Девчонка наставила оружие на существо, но потом, обнаружив посреди комнаты невпопад спокойную принцессу, перевела дуло на неё.

— Ты задержалась.

— Вы и без меня не скучали.

Оценив своё невыгодное положение, она, не сводя настороженного взгляда с Эйвилин, прошла в квартиру. Шарф на её шее немного сполз: она постоянно носила одежду с высоким воротником или повязывала платки, и это открытие прибавило девушке настроения.

— Скажи, Лис: ты правда ничего не помнишь?

Она нахмурилась, напряжённо вдавив палец в спусковой крючок, однако пока не решалась стрелять.

— Именно сейчас тебе понадобилось внести ясность? Что раньше не спросила?

Эйвилин по-детски сложила руки за спиной и перекатилась с носка на пятку. Заулыбалась. Тень собиралась за ней в копошащуюся массу.

— Я тебя не узнала, – наивно призналась принцесса.

— А теперь, значит, узнала?

— Да.

Из кухни показалась новая тварь. Лис шарахнулась, направила на неё пистоль. «Отлично справляетесь, канцлер», – разобрала бормотание девушка.