– Ваша кто?
– ошарашенно переспросил Вернон, поднимаясь с места. Выглядел он при этом абсолютно сбитым с толку, и переводил непонимающий, почти испуганный взгляд с меня на Рэма.

Я даже подумала не оскорбиться ли мне. Все же я не была уродиной, да и характер пусть не сахар, но некоторым нравится моя перчинка. Чего ректор в такой ступор впал, словно никогда даже предположить не мог, что у меня появится жених? Пока лорд Вернон приходил в себя, Рэм бойко продолжал:

– Моя невеста. Именно поэтому я был в ее комнате, но я зашёл лишь поговорить. Это я нарушил правила, лишь оттого, что соскучился, а потому готов понести наказание. Я, а не Эстель. Мы лишь обсуждали, что после официального заключения помолвки, моя семья заплатит…

– Стоп!
– ректор резко ударил ладонью о столешницу. Я даже поморщилась от силы удара, но лакети, кажется, даже не обратил внимания на столкновение собственной конечность с твердым деревом.
– Что за помолвка? Когда это решилось? Она уже была заключена?

Я решительно не понимала отчего у ректора появился такой нездоровый интерес к моей личной жизни. Вроде бы он сам говорил моим родственникам, что многие девушки приходят в Розенштант, чтобы найти себе мужа. Так чем я хуже? Опять самая рыжая, что ли?!

– Пока нет, но… - попытался объяснить Рэм, но договорить ему вновь не дали. Ректор взмахнул рукой, заставляя парня замолчать, а затем повернулся ко мне. Зрачки лакети из вертикальных полосок растянулись до кругов, а потом вернулись в норму. Это был не хороший знак. Насколько я успела понять, так происходило, когда лакети гневались. Потому я рефлекторно сжалась и сделала шаг в сторону Рэма, словно искала его поддержки. И это мое движение не осталось незамеченным.

– Студент Котори, - прорычал ректор, - выйдите из кабинета! Если Эстель пока не ваша официальная невеста, вы не имеете права здесь находиться! Ничего не хочу слышать! Вон! А не то я буду вынужден говорить о вашем отчислении!

Рэм дернулся, но все же опустил голову и развернулся. Я ободряюще коснулась его руки, желая выразить благодарность за то, что он хотя бы попытался за меня вступиться. Парень бросил на меня извиняющийся взгляд и вышел из кабинета.

Ректор устало опустился в свое кресло и цокнул языком, вновь сосредоточенно сверля взглядом рапорт. Я начинала беспокоиться о том, что бедный лист под этим взором в один момент все-таки воспламенится.

– Алазар был прав, - едва слышно выдохнул мужчина, а я вздрогнула, услышав это имя, затем поджала губы: все же крокодилу удалось посеять в мыслях ректора идею о моем отчислении. Вот же имперский вредитель! Но следующие слова графа заставили меня недоуменно нахмуриться: - Понятия не имею как он отреагирует на подобное известие и как вы с ним решите этот вопрос, но я думаю, что вам стоит обсудить это как можно скорее, и точно принять решение.

Было ощущение, что лакети обращается ко мне, но в то же время словно говорит сам с собой. Я даже почему-то оглянулась, не понимая, что происходит, и о чем он вещает.

– Надеюсь, это лишь недоразумение и ваши непонятные игры. Не хотелось бы, чтобы Ал разочаровался в женщинах, - после этого тихого изречения я совсем потерялась, и даже заподозрила, что ректор уснул. Все же возраст у него был приличный. Или вообще температура поднялась и начался бред? Погода последнее время была дождливая, легко мог простыть. Но ничего спросить я не успела, граф поднял на меня взгляд и громко поставил перед фактом:

– Вы исключены из академии Розенштант, Эстель Руд. Я даю вам два дня на то, чтобы собрать вещи. За это время подготовят документы об отчислении.

– Но…

– Никак но, мисс Руд! Теперь ступайте собирать вещи. С сегодняшнего дня лекции вы можете не посещать.

Я замерла, не в силах выдавить ни слова. Меня словно огрели по голове чем-то тяжелым, но недостаточно твердым для того, чтобы потерять сознание.

– Лорд… - попыталась вновь заговорить и голос внезапно сорвался, а ректор взмахнул рукой, как до этого он заткнул Рэма:

– Нет, мисс Руд, никаких больше обещаний и разговоров. Ваше поведение вышло за все рамки. Вы исключены из академии и обжалованию этот приговор не подлежит. Отправляйтесь в свою комнату, не заставляйте меня вызывать вашего куратора, чтобы он за вами следил. Всего доброго.

И ознаменовав окончание разговора, ректор поднялся с места и подошел к двери, распахнув ее для меня.

Заторможено, как во сне, я развернулась и побрела в сторону выхода. Остановилась напротив ректора, старательно сдерживая слезы обиды, но так и не смогла выдавить ни слова. Лакети глядел на меня без жалости. Он указал взглядом на дверной проем, поторапливая, и я подчинилась. Оказавшись в коридоре, вздрогнула от звука захлопнувшейся двери, а затем сорвалась с места и бросилась бежать в свою комнату.

– Судя по твоему виду ничем хорошим разговор не закончился, - сделала вывод Крис, проследив за тем, как я упала на кровать и уткнулась лицом в подушку, стараясь не разрыдаться в голос. Соседка подошла ближе и присела на край моей кровати, нерешительно коснулась моего плеча.
– И что на этот раз? Неделя дежурки в столовой? Или дополнительный экзамен?

– Меня исключили, - промычала я в подушку. Рука Крис замерла, а тон стал настороженным:

– Что? Повтори, что ты сказала.

– Меня исключили, - отлипнув от ткани, повторила я. Взглянула на растерянную Крис и шмыгнула носом: - Ректор выразился весьма конкретно и ничего слышать не захотел. У меня есть два дня на то, чтобы покинуть общежитие. Документы на отчисление уже готовятся.