Шрифт:
«А то, что я вдвое старше тебя?»
«Была, — повторил Иттон. — А сейчас ты лиса. А лисы — ты сама говорила — живут не больше двадцати лет. И мы по-прежнему на равных: лиса-фамильяр и волкодлак».
«Сейчас — да… Но утром ты снова станешь человеком и подумаешь о том, что…»
«Ресс, не надо решать за меня, о чем мне думать! — перебил он. — Ты рассказала мне о себе — зачем? Чтобы я отказался от тебя?»
«Нет! — испугалась я. — Просто… хотела, чтобы между нами не было тайн».
«Одной тайной стало меньше — это хорошо. Но другая… Возможно, она останется навсегда. Ресс, я понимаю, чего ты боишься. Что, если вдруг я снова стану обычным человеком, брошу тебя, так?»
«Ты молодой красивый мужчина, тебе нужна будет семья, а не подруга-лисица».
«Возможно, — он не стал спорить, и я была ему за это благодарна, потому что меньше всего хотелось себя обманывать. И чтобы он обманывал себя. — Но сейчас мы вместе. Разве этого мало? Давай будем жить сегодняшним днем, потому что завтрашний… Ведь он никогда не наступает. Есть только то, что происходит сейчас, и то, чего мы ждем. Или боимся».
«И то, что прошло…»
«Да, оно прошло. Поэтому не стоит цепляться за него».
«Но если настоящее связано с ним?» — не сдавалась я.
«Даже если и так, не стоит его искать. Оно само нас найдет, когда будет нужно. Лучше расскажи, что произошло. Я весь день ждал тебя».
«Прости, — я лизнула его в щеку. — Так уж вышло. Я уже собиралась к тебе, когда появился Арнис».
Я рассказала Иттону обо всем, что случилось за день. Выходя из дома, мы, не сговариваясь, повернули в другую сторону — подальше от того места, где волки доедали коня Элии, а может, уже приступили и к ней самой.
«Наверно, где-то здесь они и встречались, — сказал Иттон, когда мы вышли на берег озера. Огромные звезды отражались в темной воде, между ними затерялся тонкий, с волосок, зародыш молодого месяца. — Арнис и Мария».
«Мне будет жаль ту девушку, которая свяжет с ним свою судьбу, — вздохнула я. — Любой матери было бы больно признаться в этом. Но… это правда».
«Не вини себя, Ресс. Да, мать в ответе за своего ребенка, и все же, мне кажется, с какого-то возраста человек воспитывает себя сам. Все знают, что хорошо, а что дурно, но каждый делает свой выбор».
«Иттон, я почти уверена, что в прежней жизни ты не был конюхом», — усмехнулась я.
«Почему? Может, и был. Я люблю лошадей и знаю, как с ними обращаться».
«Ты слишком умен для конюха».
«По-твоему, все конюхи дураки?» — Иттон слегка прикусил меня за загривок.
«Нет. Наверняка среди них есть неглупые. Но… ты строишь фразы как образованный человек. И рассуждаешь тоже».
«Однако читать и писать я не умею», — возразил он.
«А может, просто потерял эти знания вместе с памятью? Мне кажется, если ты попробуешь, то легко вспомнишь. Хочешь, попробуем?»
«Хорошо, — согласился Иттон. — Даже если ничего и не получится, хотя бы убьем время до ведьминского сборища. Чтобы не думать о том, что нас ждет».
Глава 12
Иттон
Разумеется, всю правду я Ирессе не сказал, лишь часть. Она и так была слишком расстроена, чтобы добавлять еще. Не всякая правда на пользу. Да и правда ли?
Да, я был сильно обескуражен ее признанием.
Королева? Такого мне и в голову не приходило.
Конечно, я понимал, что подругой Лэрги могла быть лишь женщина из высшего сословия. Но королева?.. Я ведь толком не знал, что с ней произошло. Имей я какое-то отношение ко двору, может, и сообразил бы. Интересно, а догадался ли Арт, когда Лэрга сказала, что Иресса — ее подруга, покончившая с собой из-за измены?
Но ее смущала не столько разница в нашем положении, — бывшем положении! — сколько то, что я все же больше человек, чем она. Она — лишь душою. Я, за исключением шести ночей в месяц, — и душой, и телом. Я мог ответить лишь то, что эти шесть ночей и темная магия связали нас крепче, чем можно было предположить.
Однако было кое-что еще. Когда Мария, увидев нас у хижины, удивилась, я сказал, что могу представлять Ирессу такой, какой захочу. И я действительно представлял ее в обличье той девушки, которую увидел во сне. Однако королева годилась мне в матери: у нее был сын примерно моего возраста. Хоть я и не соврал, когда сказал, что это не имеет значения, но все же, все же…
Мне нужно было немного свыкнуться с тем, что рассказала Иресса, принять это не только разумом, но и душою. Как и ее слова о том, что если вдруг я когда-нибудь избавлюсь от чар, возможно, захочу обычной человеческой жизни — семью, детей.