Ночью он не изменил себе. Довёл до исступления пробравшуюся к нему алазонку, сам изнемог, но остановился, когда губы наткнулись на запёкшуюся тонкую полоску на шее Алисии. Вздрогнул, будто его током ударило, уткнулся лицом в девичью грудь, ещё прикрытую ночным платьем, и вцепился судорожно в её плечо:

— Айя... Надо остановиться! — горячо выдохнул, а у неё тело уже было готово дойти до финала. Руки сами собой вцепились в мягкие волосы Тео, нога запрокинулась на него, примагничивая к себе.

— Почему? — застонала Алисия. Он молчал, и она мстительно стиснула короткие пряди в пальцах, Тео замычал. — Больно?

— Конечно, больно. И завтра будет больно, — несерьёзно, издав смешок, он откликнулся, по-прежнему не отнимая своего лица от её груди. — Убери ногу, иначе я совсем потерять контроль.

— Теряй...

Нечленораздельно ругнувшись, он всё-таки освободился из объятий и сел:

— Айя, несколько часов назад ты испытать сильный потрясение. Я тебя понимать — ты хотеть защита, ты не прийти в себя до конца. Но сейчас ты хотеть, чтобы я повторил насилие. Нет! — он полез к задёрнутым портьерам на алькове, намереваясь выбраться из него. За его одежду ухватились, тормозя побег.

— Я сама к тебе пришла! — облизывая пересохшие губы, сказала она. Жар в теле, требующий ласк, не утихал, а сильнее разгорался из-за отказа.

— Без любовь это насилие! — уверенно отрезал он и ускользнул. За портьерой послышался шорох надеваемой одежды и его спокойный голос. — Я отослать дозорных с наш этаж, и ты уйти к себе, Айя.

Когда она вернулась в свою холодную постель, остыв благодаря ледяному каменному полу коридора, только тогда до неё дошёл смысл сказанного, и стало стыдно. Кровь успокоилась и уже не требовала постыдного. Безродный отшибленный мастер озвучил то, к чему она сама стремилась.

— Как же я посмотрю ему завтра в глаза? — вспоминая Иву и её совесть, Алисия накрылась покрывалом с головой, словно это могло помочь спрятаться от самого жестокого — неотступных мыслей.

На следующий день мастер вёл себя, как обычно, не выдавая эмоций, не выделяя Алисию среди прочих. “Вот это самообладание!” — уязвлённо думала она. Она, получившая не только превосходное образование, но опыт на всевозможных психологических курсах по выживанию. И вдруг какой-то безродный (ну, не мог же его Иэн сделать таким?!) двумя фразами вернул её в действительность!

Теперь она прилежнее наблюдала за ним, пока не поймала себя на восхищении. Этот Тео оказался сложившейся мудрой личностью, тем, кем пытались стать все друзья Алисии, Энрике и она сама.

А потом, через несколько дней, случилось одно странное событие, которое окончательно поставило жирный восклицательный знак рядом с именем мастера Тео. И Алисия поняла: нет, другого решения быть не может, этот мужчина будет её первым, рано или поздно. Как бы ни ругался Энрике по этому поводу.

*****

Появления Её величества ждали с трепетом — что она скажет на случившееся. Кассандра прилетела вместе с Самар-эве дня через три и отбыла следующим утром. Алазонок и мастера королева не ругала, наоборот, отметила, что даже если считать одну алазонку против одного опытного сильного мужчины, то для девушек это успех, боевое крещение. Пожелала улучшить физическую форму — и на этом всё. Алисия вспомнила язвительные шутки про “игрушки” королевы. И действительно, так скупо проявлять интерес к вещам, которых настойчиво добиваешься...

“Ну и бездна с тобой, мне главное — во дворец попасть”, — устав ломать голову над странностями, она отмела то, что пока не имело объяснений, и сосредоточилась на происходящем — тренировках, наблюдении за мастером и ожидании встречи с Арженти, которая должна была состояться в ночь с субботы на воскресенье. Не очень удобное время, потому что суббота предназначалась для помывочного дня, а оборот в дракона оставлял неприятное последствие — лёгкий запах на коже, который собирался в полёте от окружающих вещей и даже ветра. Поэтому-то алатусы после оборота старались принимать душ, и неизвестно было, есть ли здесь, на Острове, какой-нибудь ликтор под прикрытием или артефакты, чтобы улавливать ароматические флюиды.

Как минимум Ива могла принюхаться, ведь все будут благоухать чистым телом, а Айя источать непонятные резкие запахи. Кое-как алазонки уговорили её вернуться к подруге — из лучших побуждений, ради обоюдной поддержки и безопасности.

За час до встречи с серебряным принцем на связь вышел Энрике. У мужчин, как обычно, выдалась “славная охота”: из казематов вытащили какого-то удивительно старого алатуса, частично безумного, путающего реальность с фантазией, однако отчётливо ненавидящего Либериса. Временно этого Рэмироса отправили на реабилитацию в заячий домик к Грэйгу и Аннике, которые прекрасно понимали томившегося вечность — примерное количество лет и даже обстоятельства своего плена безумный Рэм не смог пояснить. За него красноречиво говорили следы множественных старых пыток, а из новых — только высохшие вены, из которых ликторы выкачивали кровь для своих злодейских артефактов и замыслов.