– Это по нашему. Я с вами, доктор и сейчас...

Он достает из кармана уже на половину выпитую бутылку московскую водку.

– Пей.

Я с отчаяния хлебнул два глотка прямо из горла. Это не московская, жуткое пойло из смеси спирта и воды.

– Браво, доктор. Так в чем вам эта свинья отказала?

– Мне нужна мазь, свинцовая.

– Цинковая?

– Свинцовая.

– Один черт. Пошли я тебя сейчас с Машкой познакомлю, она тебя любой мазью обеспечит.

Он берет меня за рукав и тащит в госпиталь в отделение терапии. За дверью с надписью "старшая медсестра" сидит толстенная женщина.

– Машка. Ты знаешь кого я привел, - вопит с порога Павлов.
– Это док. Во, мужик. Я с ним ребят чинил, болван Чириков, по сравнению с ним козявка.

– Чего разорался?
– басом гудит Машка.

– Выпить хочешь?
– старлей опять выволакивает из кармана недопитую бутылку и протягивает ей.

Женщина без ломания берет ее и допивает все из горлышка, потом отодвигает ящик стола и забрасывает туда пустую посуду.

– Выкладывай, что у тебя.

– Доктору мазь нужна, а этот, хрен, твой паршивый начальник, не дает.

– Чего и сколько?

Она строго смотрит на меня.

– Свинцовой мази, баночек пять.

Сестра поднимается и занимает всю ширину маленькой комнаты.

– Пойдемте, я из аптеки возьму.

Мазь у меня в руках и я думаю, что еще не все люди сволочи.

– Надежда, я пьян.

– Вижу, - снисходительно отвечает она.

– Я пытался охмурить какую то Машку за пять баночек мази.

Теперь Надежда хохочет.

– Браво, доктор. Вы делайте поразительные успехи. Идите лучше поспите.

– Как, ребятишки.

– Им вроде получше, они спят.

– Я хочу завтра съездить в Комарово.

– Поезжайте, доктор. А теперь спать.

Утром меня разбудила Надя.

– Доктор, вы хотели поехать в Комарово.

– Да, да. Встаю.

Быстро умылся и перекусил.

– Как мальчики, давай их сюда.

Сонных парней привели мне. Мы с Надей размотали их и я заметил, что кожа стала на самых разодранных местах выделять лимфу. Это уже хороший признак. Мы смазали и перемотали ребят обратно.

– Где этот мужик? Он еще не свалился?

– Разве пьянь, дурные болезни берут? Конечно нет. Где то достал несколько буханок хлеба, накормил ими лошадь, сам напился и теперь спит на телеге у меня на дворе.

– Буди его. Нам уже пора выезжать.

– А как же мальчики?

– Поедут со мной, их матери наверно с ума сходят.

Надя кивает головой.

– Хорошо, доктор, поезжайте.

Телега еле-еле ползет по пыльной дороге.

– Сколько еще до села?
– спрашиваю возчика.

– Уже недалече, на четверть часа потянем.

– Как ты сумел сохранить лошадь, ведь травы то кругом мало?

– А чего их сохранять то. Вечером хлеб, днем хлеб и утром хлеб, как вишь, пока не сдыхают.

– Это же сколько хлеба надо...

– Коняга приписана на довольствие к магазину, они и дают. Возить из военного городка продовольствие и товар, надо. Вот они и кормят.

За поворотом дороги показались избы поселка.

– Ну вот и приехали...

У матери Пашки действительно такая же, как и у него, чесотка на руках.

– Вы одежду Паши, после того как он ходил на полигон, вытряхивали?

– А как же, - певуче отвечает она, - чистила всю.

– Не знаете, в поселке нет еще таких заболеваний?

– Понятия не имею.

– Давайте я вам руки смажу.

– Думайте поможет?

– Хотя бы облегчит.

Я смазываю ей руки и после того как их перебинтовал, выхожу на улицу. Несколько человек стоит у Пашкиного дома.

– Здравствуйте, доктор, - недружно здороваются они.

– Здравствуйте, вы ко мне?

– Оно так, - начала пожилая женщина, - посмотрите мою дочку, доктор, она чего то прихворнула.

– А у меня сноха, ногу подвернула, подошли бы к нам, доктор?
– просит другая.

– У меня здеся, опухоль, - тычет под мышку небритый мужик.

– Стоп. Я всех сегодня посмотрю и постараюсь оказать помощь. Начнем с вашей дочки. Пойдемте к ней.

Только под вечер освободился, обойдя почти все село. Мужика, который меня сюда привез, выловил у закрытого магазина. Он развалился на ступеньках.