Насчет интереса к победителю я слегка покривил душой, умолчав об основной причине: на обычный интерес мне было, в общем-то, плевать. Дело было в моем возрасте и, соответственно, в том, что мой потенциальный выигрыш в турнире может вызвать у знающих людей обоснованные подозрения насчет «Жертвы» и ее наличия у такого молодого и не по возрасту сильного паренька. Демоны, да я уже достаточно много показал, чтобы такие подозрения возникли!

Авиндаль же, кажется, сделал собственные выводы, основываясь на своих догадках о моем происхождении. Потому как, судя по его выражению лица, он растерял все остатки гнева. Наконец, он тоскливо вздохнул и сказал:

— Хорошо. Допустим, ты не хочешь светиться еще больше, чем уже успел. По разным причинам. Могу предположить как минимум парочку… но не буду. — Ланиста в абсолютно расстроенных чувствах поскреб заросший щетиной подбородок. — Удивительное… благоразумие для твоего возраста. Обычно молодежи только славу и подавай.

— Если бы эта слава не шла в комплекте с разными… неудобствами…

— Да понял я, понял. — Авиндаль помолчал пару мгновений, что-то прикидывая. — Что же до твоего изначального вопроса про деньги… Осталось около пяти тысяч долга, если я правильно помню. Если вы с Интисом оба выиграете следующий бой, то, с учетом выплат и моего собственного выигрыша со ставок, я закрою большую часть долга. Если Интис проиграет… ну, расклад будет похуже. Но, в целом, терпимо. Остаток придется гасить постепенно ближайший год, а то и полтора, но из той глубочайшей задницы, где школа была пару месяцев назад, мы уже выкарабкались. В существенной мере благодаря тебе и коэффициентам ставок на твои первые бои. Так что я не могу заставлять тебя биться дальше, если ты этого не хочешь. Как бы я сам этого ни хотел.

Я поморщился, глядя на печальное лицо тренера. Тот развел руками и горестно потупил глазки. Вот же… Казалось бы, после последних слов проблема исчерпана — но нет. Наоборот, стоило Авиндалю благородно продемонстрировать — мол, пусть я и угробил на тебя кучу времени и сил, но ты мне ничего за это не должен — как внутри проснулась совесть и начала меня грызть. Хм…

Может, это и есть его план — попытаться меня немного устыдить? Я прищурился с некоторым подозрением:

— Выходит, ты просто позволишь мне сдаться в четвертьфинале?

— А у меня есть выбор?

— Не особо. До финала я точно не хочу идти. Даже в полуфинале светиться опасно, по большому счету… Так что, увы… нет.

Авиндаль поднял глаза и поморщился — видимо, надеялся, что голос совести меня все-таки проймет. Не получилось. Сбросив с лица печальную маску, он перешел на более деловитый тон:

— Хорошо. Тогда у меня есть другое предложение. Проиграй не в четвертьфинале, а в следующем бою.

Я удивленно вскинул брови и, невольно понизив голос, уточнил:

— Ты что, хочешь устроить договорняк? Это же…

— Не тормози, Грегори. — Прервал меня ланиста. — Никаких договорняков, моей школе более чем хватило предыдущего наказания. Подумай еще раз.

До меня дошло только спустя пару мгновений — и я невольно хлопнул себя ладонью по лбу. Проигравшим четвертьфиналистам не придется бороться за конкретные места — и пятое, и восьмое абсолютно равноценны. Для всей десятки, кроме первой тройки, приз один. Свобода. А вот проигравшим в одной восьмой финала — придется встретиться еще по два раза друг с другом, чтобы выцарапать в отчаянной борьбе последние два места в первой десятке. А дополнительные бои — дополнительные ставки. И дополнительные деньги для тренера.

— Ааа…

— Да. Отрадно, что ты понял. Бои за девятое и десятые места по накалу и ставкам не уступают одной восьмой, так что денег за них я получу больше, чем если ты просто победишь в следующем бою. И даже если Интису не повезет — школе должно этого хватить.

Я в некоторой растерянности потер лысину. Этот вариант… сложный. Сдача в четвертьфинале будет хоть и освистана трибунами, но примерно понятна всем — человек пришел за свободой, и больше его ничего не интересует. Свободу он получил, а дальше гори оно все синим пламенем. Его право. Но вот сдача в одной восьмой может быть воспринята превратно… Придется заморачиваться с какой-никакой правдоподобностью проигрыша, и при этом случайно не умереть. Да еще и два дополнительных боя. Слабаков уже не осталось, так что они в любом случае будут непростыми. Не успел я что-то решить, как Авиндаль прервал мои раздумья:

— Я понимаю, что прошу многого. Мало того, что это дополнительный риск — и смерти, и тяжелого ранения, и проигрыша. Так еще и повышенный шанс, что, возможно, придется демонстрировать что-то лишнее, что ты еще не показывал… и что не хотел показывать. Зато формально засветишься ты даже меньше, чем собирался — да, хороший боец, но едва-едва в десятку вошел. — Он замялся, что-то обдумывая, и, наконец, осторожно сказал. — С учетом всего этого, я могу… эээ… заплатить за дополнительный риск. Навряд ли деньгами, увы. Сам знаешь, сильно много свободных денег у меня нет. И не будет, даже когда ты выиграешь. Но, может, ты хочешь что-то иное?

Иное. Хороший вопрос.

Я встал, прошелся по площадке, потянулся, невидящим взглядом уставившись на тучи, затянувшие небо сплошной пеленой. Даже с моим ночным зрением казалось, что на улице достаточно темно, а в реальности, наверное, и вовсе не видно ни зги. Покосился на Авиндаля, который от этой тьмы не испытывал никакого неудобства. Уверен: несмотря на любые мои бонусы к росту, большая часть характеристик у него гораздо выше, чем у меня. Опыт и возраст просто так не переплюнуть. Походив и размявшись еще немного, я вернулся и вновь уселся на скамью рядом с тренером.