Днем он избегал меня. Утром уходил в школу раньше. Идя в одиночестве в школу, я вспоминала, как всегда плелась позади Ригеля, не решаясь с ним поравняться.

И все-таки я не могла до конца разобраться в своих ощущениях. Разве я не мечтала с самого детства, чтобы он оставил меня в покое, исчез с глаз моих, из моей жизни. По идее, теперь, когда это почти случилось, я должна почувствовать облегчение, но все же…

Чем больше он меня избегал, тем настойчивее я его искала. Чем заметнее он игнорировал меня, тем чаще я спрашивала себя: почему? Чем дальше от меня был Ригель, тем сильнее я чувствовала, как связывающая меня с ним нить натягивается и перекручивается, как если бы она была продолжением меня самой.

Как-то я вернулась из школы и шла по коридору, погрузившись в мысли, которые неизбежно вели к Ригелю. Я услышала скрип паркета и поняла, что едва уловимый шум доносится из комнаты Ригеля.

Так как мое любопытство неизлечимо, я просунула голову в дверь. И замерла от удивления.

– Асия?

Как она здесь оказалась?

Девушка обернулась и молча стояла посреди комнаты, держа в руке шейный платок. Интересно, что она делает в нашем доме? Когда она приехала?

– Я не знала, что ты придешь в гости, – продолжила я, видя, что она не обращает на меня внимания.

Ее взгляд снова скользнул по стенам, как будто меня здесь и не было.

– Что… что ты делаешь в комнате Ригеля?

Очевидно, это прозвучало несколько грубовато, потому что Асия нахмурилась. Она прошла мимо меня, не ответив, и я была вынуждена посторониться, чтобы ее пропустить.

– Асия? – крикнула Анна с лестницы. – Все в порядке? Ты его нашла?

– Да, под стулом в твоей комнате. Он соскользнул на пол.

Асия махнула платком в воздухе и засунула его в сумочку.

Появилась улыбающаяся Анна, подошла и ласково погладила ее по руке. От Анны исходило приятное тепло, обращенное исключительно гостье.

– Никакого беспокойства, – тихо сказала она, – ты ведь знаешь, что можешь появляться, когда захочешь. Твой университет в двух шагах отсюда, так что приходи в любое время, мы всегда рады…

Ни с того ни с сего ощутив неуверенность, я пыталась выстроить перед ней преграду из посторонних мыслей, но она закралась в мое сердце, мелочная и злобная, испачкав все вокруг. Внезапно эта сцена выросла в моих глазах до огромных размеров и показалась значимой. Глаза Анны сверкали, когда она разговаривала с Асией. Любовь, которую она питала к этой девушке, была по-матерински глубокой. Анна улыбалась ей, гладила ее по руке и по волосам. Она относилась к ней как к дочери.

В конце концов, кем я была по сравнению с Асией? Чего стоят мои несколько недель в этом доме на фоне их знакомства длиною в двадцать с лишним лет?

Меня охватило знакомое чувство отчужденности. Я сжала кулаки, решив никогда не сравнивать себя с Асией, тем более что это совсем не в моем духе, я ни с кем никогда не соперничаю, однако пульс участился. Я с головой погрузилась в свои тревоги, и мир вокруг померк.

Вполне возможно, меня им никогда не будет достаточно. Может, Анна что-то поняла…

Что, если она поняла, что совершила ошибку? Наконец заметила, какая я легкомысленная, психованная и странная?

В висках пульсировало. Необоснованные страхи завладели моими мыслями, мне представился Склеп, передо мной снова распахивались его ворота…

Я буду умницей.

Анна смеялась.

Я буду умницей.

Меня бросило в дрожь.

Я буду умницей, буду умницей, буду умницей…

– Ника?

Клянусь.

Анна смотрела на меня с беспокойством. На ее губах застыла нерешительная улыбка.

– Ты в порядке?

Я спрятала глаза за челкой и заставила себя кивнуть. Мне вдруг стало холодно.

– Точно?

Я снова кивнула, желая только одного – чтобы она меня не расспрашивала. Анна чуткая и внимательная, но у нее слишком светлая душа, чтобы усомниться в моей искренности.

– Тогда я провожу Асию, помогу донести цветы, которые привезла из магазина для Оттеров.

Я едва расслышала, что она сказала.

Только когда они ушли, я смогла выдохнуть и разжать кулаки. Итак, очередной приступ слабости, с которыми я до сих пор не научилась справляться. Я привыкла к беспричинной панике, к внезапным вспышкам тревоги, к дезориентации в пространстве, которые наваливались на меня разом и запирали в удушающем пузыре. Одна какая-нибудь случайная фраза могла вызвать у меня неконтролируемую тревогу, другая – усилить неуверенность в себе.

Иногда я просыпалась посреди ночи от тревоги и больше не могла уснуть. В кошмарах я вновь переживала мучения, которые надеялась забыть, но тщетно. Слабость укоренилась во мне, спряталась глубоко внутри и ждала подходящего момента, чтобы показать всему миру мою хрупкость.

Приходилось постоянно прятать ее внутри себя. И прятаться самой. Выглядеть идеальной, потому что только такой я должна быть, чтобы Анна с Норманом меня выбрали. Только так я убежала бы от прошлого, только так я обрела бы семью, только так у меня появился бы шанс…