Звуки музыки разнеслись по дому. Супруги Оттеры замерли на своих стульях, Асия сжала в пальцах салфетку, но все эти мелочи уже не имели значения. Он играл, и мира вокруг как будто больше не существовало.

Холодная капля скатилась мне на бедро. Я прижала колени к груди, шевеля пальцами ног в мокрой траве. По мне барабанил дождь.

– Кто знает, может, я ему нравлюсь, – пробормотала я, как неуверенная маленькая девочка, которая, сидя в поле под дождем, пальчиками ног пытается сорвать травинку. – Хотя у меня это плохо получается – кому-то нравиться. Вечно я делаю что-то не так.

Я посмотрела вверх и задумчиво вздохнула, наблюдая, как надо мной плачет небо.

– В любом случае я не могу его об этом спросить, понимаешь?

Маленький мышонок рядом продолжал чистить мокрую от дождя шерстку, не обращая на меня внимания. Я вытащила его из сетчатого забора, в котором он застрял. Высвободив его, я увидела, что он повредил лапку, поэтому я при помощи зубочистки смазала его ранку медом. Мед – хорошее средство против воспаления.

Я сидела в траве вместе с ним и незаметно для себя погрузилась в свой странный маленький мир: начала разговаривать с мышонком так, как будто он меня слушал и понимал. Я не знала другого способа высказать переживания. Именно так я уходила от реальности, где мне было неуютно. Кто-то, посмотрев на меня со стороны, подумал бы, что я чокнутая. Пусть так, но для меня это единственный способ не чувствовать себя одиноко.

Прохладная капля упала на щеку. Я поморщила нос и улыбнулась. Мне нравилось мокнуть под дождем. Он дарил мне чувство свободы, и им пахла моя кожа.

– Мне пора идти… Они вот-вот вернутся, – сказала я, вставая. Мокрое платье прилипло к ногам.

Анна с Норманом больше часа назад ушли прогуляться с гостями.

– Будь осторожен, ладно?

Я посмотрела на маленькое существо у ног. Мышонок был таким маленьким, трогательным и неуклюжим. Непонятно, как можно его бояться. Круглые ушки и заостренная мордочка вызывали у меня умиление, которое мало кто разделял.

Вернувшись домой, я заметила, что цветные пластыри на пальцах побурели от влаги и к тому же перепачканы медом. Я зашла в свою комнату, где аккуратно поменяла их один за другим – желтый, красный, синий, зеленый. Потом пошла в ванную, чтобы обсушиться полотенцем, и вдруг услышала, как кто-то говорит шепотом:

– И что ты обо всем об этом думаешь?

Я остановилась. В коридоре никого не было, шепот доносился с лестницы.

– Не вмешивайся, – услышала я ответ, – лучше держи свое мнение при себе.

– Я не могу молчать, – обиженно прошипел другой голос.

Я узнала его, он принадлежал Асии.

– Я не могу это принять. Они… Как они все это выдерживают?

– Это их выбор, – сказала женщина, судя по голосу, миссис Оттер. – Это их выбор, Асия.

– Но ты же видела! Ты ведь тоже видела, что сделал этот парень!

Ригель?

– И что в этом такого?

– Что такого? – переспросила Асия с раздражением.

– Асия!

– Нет. Ничего не говори. Не хочу ничего слышать!

Я вздрогнула, когда услышал шаги.

– Ты куда?

– Я забыла сумочку, – сказала Асия, которую отделяли от меня считаные шаги.

Мои глаза расширились от ужаса. Она приближалась. Не стоило подслушивать их разговор! Я схватилась за ручку первой попавшейся двери, которая, по счастью, вела в ванную. Оказавшись за дверью, я закрыла глаза и с облегчением выдохнула.

Ура, меня не заметили. Когда я снова открыла глаза, то обнаружила, что стою в густом пару. Мое сердце остановилось – в одних спортивных штанах напротив меня стоял Ригель с мокрыми волосами и влажным торсом.

В горле пересохло, мозг сразу отключился. Я смотрела на Ригеля, не в силах дышать: я впервые видела его без рубашки, и это видение меня ошеломило. Его сильные, мускулистые плечи казались мраморными, от широких запястий к предплечьям под белой кожей бежали нити вен. Бедренные кости торчали над резинкой штанов идеальной буквой V, а полумесяцы грудных мышц очерчивали широкую твердую мужественную грудь. Шедевр, живая статуя Давида или Аполлона.

– Что ты… – начал Ригель, но не договорил, осматривая меня критическим взглядом.

Только сейчас я вспомнила, что на мне мокрое платье, которое облепило ноги, бедра и грудь и к тому же просвечивало. Я запаниковала и вытаращила на него глаза. Могла поклясться, что он смотрел на меня так же.

– Выходи! – Его жесткие глаза встретились с моими; его голос звучал как хриплый рык. – Ника, – процедил он, стиснув зубы, – убирайся!

Мой мозг приказывал подчиниться. Я хотела уйти от него как можно дальше, но тем не менее не двинулась с места: Асия с Далмой всего в нескольких шагах от нас, из коридора долетало эхо их голосов. Я не могла выйти, по крайней мере, сейчас не могла. Да и что бы они подумали, если бы увидели меня выходящей в таком виде из ванной, где находится Ригель? Он, полуголый, и я, промокшая, заперлись вместе в ванной?