Я встала и еще раз посмотрела на безмятежное лицо Ригеля. Я смотрела на его темные ресницы, изящные скулы, черные волосы, которые обрамляли лицо и растекались по подлокотнику, как жидкие чернила. Ригель казался беспомощным и… невыносимо красивым.

– И все-таки так нельзя, – прошептала я. – Ты притворяешься монстром, чтобы отгородиться от мира, а потом… потом лежишь здесь вот так, – упрекнула я Ригеля, обезоруженная его невинным видом. – Почему? Ну почему ты постоянно переворачиваешь все с ног на голову?

Лучше бы забыть жизнь в Склепе, наши с ним стычки, сказанные друг другу слова, но я не могла. В Ригеле спряталось что-то яркое и хрупкое, и теперь, когда я это осознала, сдаваться было нельзя. Хотелось вырвать его из мрачного тумана, вытащить на свет из глубин одиночества и увидеть, как он сияет в лучах жизни.

Да, я и правда бабочка, которая безрассудно летит на огонь…

И тут я застыла от ужаса, поняв, что могу сосчитать его ресницы и вижу малюсенькую родинку у губы. Я выпрямилась и быстро попятилась.

Когда я успела подойти к нему так близко?

От волнения я сильно сжала мобильник, который держала в руке, и случайно открыла видео Билли: коза заорала во все горло, и телефон чуть не выпал у меня из рук.

Спотыкаясь, я вылетела из гостиной за мгновение до того, как Ригель резко сел на диване, разбуженный блеяньем.

Я побежала к своей комнате, но на верхней площадке обо что-то споткнулась. Прежде чем я успела сообразить, что происходит, ко мне подкатился пушистый шар и укусил меня за икру. Клаус все-таки устроил засаду.

Какой позор! Эта мысль мучила меня до самого вечера. Лучше бы мне провалиться под землю, чем сидеть за столом рядом с Ригелем. К счастью, он не спустился ужинать: разболелась голова. Неудивительно: от такого концерта любой проснулся бы с мигренью.

Я постоянно стремилась хотя бы немного побыть наедине с Норманом и Анной, но сейчас то и дело поглядывала на пустой стул рядом. Может, мне некомфортно в дружном треугольнике, и я бы предпочла привычный квадрат?

Я помогла Анне убрать со стола, а потом пошла в гостиную, чтобы немного почитать. Поискала в книжном шкафу что-нибудь, что помогло бы отвлечься, и нашла «Сказки, мифы и легенды народов мира». Название меня привлекло. Я погладила корешок книги и сняла ее с полки. Кожаный переплет, цветочный орнамент на обложке – она великолепна. Я села в кресло и начала ее листать. Интересно посмотреть, на каких сказках вырастают дети, живущие в других странах. Вдруг среди этих историй есть и легенда о Творце Слез? В содержании ее не оказалось, зато там было много других заманчивых названий, поэтому я принялась читать.

– Начинаю думать, что ты к этому пристрастилась.

Я вздрогнула. Возникло ощущение дежавю. Я сжала книгу, в которой уже прочитала приличное количество страниц, и мои глаза встретились с парой пристально глядящих глаз.

– К чему? – спросила я, потрясенная его появлением.

– Будить меня в самый неподходящий момент.

Новый укус. Мои щеки тут же вспыхнули, и я виновато посмотрела на Ригеля. Неужели он не поленился прийти сюда, чтобы попрекнуть меня?

– Так случайно получилось, – сказала я и опустила голову, пряча глаза, – я тебя не заметила.

– Странно. Мне казалось, что ты стояла очень близко.

– Я просто проходила мимо. Удивительно, что ты лег поспать здесь, да еще днем.

Сказав это, я сразу пожалела, что не нашла других слов. Испугалась, что он снова занервничает, расстроится или нахмурится. Больше всего я боялась, что он уйдет.

С каких это пор я стала такой противоречивой?

– Извини, – прошептала я, потому что, если подумать, было за что извиниться. Я по-прежнему переживала из-за того, что сегодня произошло, но таить обиды не в моем характере.

Присутствие Ригеля меня тревожило, но я готова продолжить наш разговор с того места, где мы остановились. Безнадежное дело, конечно.

Инстинкт подсказал мне другой путь.

– Ты как-то сказал, что все сказки одинаковые, они построены по одной схеме: лес, волк и принц. Но, оказывается, далеко не все. – Я открыла книгу на нужной странице. – Например, в «Русалочке» Андерсена есть море и девушка, влюбленная в принца. И никаких волков. Эта сказка написана по-другому.

– И у нее счастливый конец?

Я колебалась, потому что Ригель, похоже, знал ответ на этот вопрос.

– Нет. В конце он влюбляется в другую, и Русалочка умирает.

Зачем я затронула эту тему? Ведь я когда-то согласилась с Ригелем. Именно в этой комнате в последний раз он говорил о риске не добраться до счастливого конца: если в сказке не соблюдаются правила, нарушается сюжет.

– Только этому сказки и учат, – с усмешкой сказал он. – Всегда есть с чем бороться, меняется только тип монстра.

– Мне так не кажется, – прошептала я, решив, что мое мнение имеет значение. – Сказки учат нас не мириться с обстоятельствами. Они призывают не терять надежды. В них нам не объясняют, что существуют такие или сякие монстры, а говорят, что их можно победить.