Далия, подойдя к Тому, уперев руки в бока, нависла над ним, как надсмотрщик. Она не кричала, но шипела:

— Ш-ш-ш-тоэтоещ-щ-щётакое?! — Вопрос прозвучал как угроза.

— Это домовой, — безмятежно ответствовал Том. — Потомственный домовой, доставшийся мне в наследство в комплекте с сундуком, полным сокровищ, — добавил он, доставая из вазы розу и вручая её разозлившейся супруге.

Далия вырвала из руки Тома розу и бросила её на стол, едва не опрокинув заварочный чайник.

«Хорошо, что не на голову», — про себя улыбнувшись, подумал Эрни.

— Мне здесь волшебный зоопарк не нужен!

— Прости, что не предупредил: понимаешь, я и сам недавно узнал, что в комплекте с золотом и рубинами мне полагается и бесплатный домработник. — Том технично переводил беседу в выгодное русло. — Знаешь, Доминга не только на дудке играет. Она ещё отлично стирает цветы… то есть я хотел сказать — прекрасно стирает бельё, кормит животных и печёт вкуснейшие в мире ватрушки.

Том мягко усадил Далию на своё место, налил ей чай и пододвинул к ней поднос с оставшимися ватрушками.

— Красивый поднос, он из твоего сундука? — Далия, как обычно, довольно быстро успокоилась, бурно выплеснув эмоции.

— Ну, можно и так сказать, — не стал вдаваться в подробности Том. — Эта ваза с розами — тоже для тебя. — Том повернул вазу к жене той стороной, с которой она была наиболее искусно расписана.

— Ух ты, это ты делаешь? Как красиво! — Дана тоже включилась в операцию «сменим гнев на милость».

— Да, я осваиваю вышивку лентой — довольно сложная техника, но зато смотрится эффектно. — Нина, как обычно, отвечала прямо и по существу.

— Как твой заказ, успела закончить? — Том теперь наливал чай Дане.

— Успела и сразу новый получила. Только думала немного отдохнуть от работы: нам с Анитой в поликлинику пора, двор весь сорняками зарос, прихожую покрасить нужно. А тут вдруг позвонила какая-то девушка и стала меня упрашивать сделать шляпку к юбилею её тётушки. Я сначала отказалась, но она так настаивала — даже предложила доплату: тётушка, мол, не бедна, говорит, нужно только сделать красиво, она так любит, мол, всё элегантное.

— Ну, ты не дешеви, раз тётушка не бедная, — улыбнулся Том.

— Да я и не дешевила: сразу назвала цену чуть ли не втрое больше обычной, а она согласилась.

— Ну молодец, молодец, — похвалил Том. — Угадай, кто нашёл тебе богатую клиентку.

— Ума не приложу. — Дана не понимала, почему Том и Эрни смеются.

— Твоя дочь демонстрировала свою шляпку на пляже своим новым знакомым, — наконец объяснил Эрни.

— А, вот оно что… — рассмеялась Дана, целуя Аниту.

Когда все напились чая, наговорились друг с другом и опустошили ещё один поднос с ватрушками, за окном начало темнеть.

— Эх, хорошо с вами, но пора нам собираться, а то уснём по дороге. — Дана снова поцеловала начинавшую клевать носом Аниту.

Кто-то тихонько отпер входную дверь своим ключом…

— Буэнас ночос! — Белоснежная улыбка Мануэля осветила полутёмную прихожую.

Взбодрившаяся Анита сорвалась с места и обвилась вокруг ноги Мануэля, повиснув на нём, как обезьяна — на ветке.

Доминга зачем-то залезла под стол.

— Тебе не нужно прятаться, это всего лишь мой муж, — поспешила успокоить её Дана.

Но Доминга не пряталась: она доставала из-под стола старый табурет. Поднеся табурет к старому настенному подсвечнику, она вскарабкалась на него и стала дуть на маленькие круглые свечки, которые давным-давно никто не зажигал, как будто сдувая с них пыль.

Свечи мягко замерцали на стене, как крошечные звёзды, постепенно проявляющиеся на полотне чернеющего неба. В кухне-прихожей стало на волшебный манер уютно. Все собравшиеся на миг ощутили себя детьми, завороженно смотрящими на рождественское дерево в ожидании чуда.

— Вот в чём истинная миссия домового: зажечь свет семейного очага, собрав всех под одной крышей. — Том, как ему было свойственно, облёк в слова что-то еле уловимое, как будто поймал в свой магический ловец снов ускользающее видение.

Утро выдалось знойным. Прикрыв дверь на кухню, Эрни репетировал пьесу, с которой ему предстояло выступать в Мадриде послезавтра.

Он только что заменил басовые струны, и они то и дело ползли — лютня не держала строй. Его инструмент не привык к резким перепадам температуры и влажности, необычный местный климат угнетал его. Эрни прикрыл окно, опустил жалюзи, ещё раз настроил лютню и оставил её «отдыхать».