– Мне-то за что?
– улыбнулся Зайченко и поглядел на Степана.
– Вон, орлы!

– Ты тоже не мокрая курица!
– засмеялся Алексей Алексеевич и опять снял очки.

Степан заметил, что, когда он их снимает, лицо у него становится как у человека, который боится перейти дорогу и стесняется попросить помощи. А когда надевает, то сам кого угодно через любую дорогу переведет!

В комнату без стука вошел сотрудник и доложил:

– Лацис сейчас будет. К вам посетитель просится, Алексей Алексеевич.

– Кто?
– Алексей Алексеевич надел очки.

– Парень какой-то... Говорит, важное дело.

– Узнал бы какое, - нахмурился Алексей Алексеевич.
– Просил ведь...

– Спрашивал, не говорит, - пожал плечами сотрудник.
– Начальника требует!

– Ну, раз требует, ничего не попишешь!
– развел руками Алексей Алексеевич.
– Давай его сюда. И сразу Лациса!

Зайченко поднялся со стула, но Алексей Алексеевич остановил его:

– Сиди, сиди... Какие от тебя секреты!

И посмотрел на Степана.

Степан неохотно направился к дверям и чуть не столкнулся с вошедшим в комнату Кузьмой.

– Гляди-ка!
– открыл рот Степан.
– Кузьма!.. Виниться пришел?

– Не в чем мне виниться, - угрюмо сказал Кузьма.

– Не в чем?!
– Степан даже задохнулся.
– А кого купили за рупь за двадцать? Кто у студента этого в шестерках бегал? Я, что ли?

– Потише, потише...
– Алексей Алексеевич поморщился и заткнул ухо мизинцем.

Но Степан то ли не расслышал Алексея Алексеевича, то ли так поразила его наглость Кузьмы, что он закричал еще громче:

– Почуял, что жареным запахло, - и в кусты? Я не я и лошадь не моя? Ах ты, гад!..

– Остынь.
– Алексей Алексеевич взял Степана за плечо и легонько подтолкнул к дверям.

Хватка у него оказалась такой, что Степан сунулся головой вперед и наверняка набил бы шишку на лбу, если бы на его пути не оказался светловолосый голубоглазый человек в аккуратной гимнастерке.

– Держись за воздух, - посоветовал он с заметным акцентом, подхватил Степана, переправил на скамейку у стены коридора и вошел в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Степану стало до того стыдно, что он даже зажмурился. Так и сидел с закрытыми глазами. Опять базар затеял! Да где? В Чека! И ведь сколько раз зарекался! Книжку, что ли, какую достать про воспитание характера? Видел он одну на толкучке. С обложки два черных глаза глядят, а под ними надпись: "Самовнушение и воля". Пачку махорки просили. Дурак, не сменял! Сейчас бы зыркнул на Кузьму и внушил: "Признавайся!" Тот бух на колени: "Виноват!" А теперь темнит небось... Ничего, прижмут голубчика! Все выложит!

Степан прислушался, но не услышал ни грозного голоса Алексея Алексеевича, ни покаянных криков Кузьмы. Все было тихо и мирно. Степан огляделся и увидел, что сидит на скамье не один. Рядом подремывал дворник в фартуке с бляхой, а на самом краешке скамьи, выпрямив спину, сидела женщина в богатой шубке и шляпке с вуалью.

Дворник приоткрыл один глаз и спросил у Степана:

– Вызывать скоро будут?

– Куда?
– не понял Степан.

– Свидетельствовать.

– Почем я знаю...
– буркнул Степан.

– Или ты не свидетель?
– Дворник открыл второй глаз и придвинулся поближе к Степану.
– За что же тебя, голубок?

Степан вскочил со скамейки, раскрыл дверь комнаты и с порога сказал:

– Долго мне с этой шушерой сидеть? Пропуск давайте!

– Не мешай, - ткнул пальцем на узкий диванчик Алексей Алексеевич.
– И закрой дверь!

Степан прикрыл дверь, присел на край неудобного диванчика и выпрямил спину, как та дамочка в коридоре.

Голубоглазый чекист поглядел на него и подмигнул. Алексей Алексеевич повернулся к Кузьме и спросил:

– Вы уверены, что это был Павлов? Не могли ошибиться?

Степан насторожился и пересел на стул рядом с голубоглазым: речь шла о механике из их мастерской, и он считал себя вправе участвовать в этом разговоре на равных.

Голубоглазый не то одобрительно, не то удивленно покрутил головой, а Алексей Алексеевич неопределенно хмыкнул, но ничего не сказал.

– Он это!..
– уверял Кузьма.
– Переодетый только... Раза два я его там видел!

– Адрес точный помните?

– Екатерингофский, это помню... А дом...

– Не семь?
– сверился с шифровкой Алексей Алексеевич.

– Вроде...
– наморщил лоб Кузьма.
– Я показать могу.

– Стрельцов, Стрельцов...
– забарабанил по столу пальцами Алексей Алексеевич.
– У нас как будто такой не проходил. Студент, говорите?

– Внепартийный социалист, - усмехнулся Зайченко.

– Да?
– удивился Алексей Алексеевич.
– Это что-то новое!

– Кажется, он уже нашел свою партию, - четко выговаривая слова, сказал голубоглазый.