Он медленно зашел в здание гостиницы, поднялся к себе в номер, сел на кровать и с облегчением выдохнул: «Поедем, посмотрим на чертей бородатых».

– Значит, слушайте сюда!.. С этого дня я для вас – ум, честь и совесть

нашей эпохи! – громко, выделяя каждое слово, командовал толстый

полковник, стоя на ступени при входе в военный ПАЗик. В салоне

сидели восемь журналистов, которым «посчастливилось» отправиться

в Алеппо. Из соображений безопасности, военные решили переправить

в осаждённый боевиками город, только по корреспонденту от каждого

телеканала – пятерых человек и троих операторов. Условия работы

в ПУЛе, по мнению офицеров, подразумевали умения операторов снимать общий видеоряд происходящих событий и послед передавать эти

картинки на все российские федеральные телеканалы. Все возмущения

15

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

и пожелания, высказанные репортёрами накануне отъезда, военные так

и не приняли.

– У меня приказ! – оправдывался перед погрузкой в автобус капитан Семён, огласивший список «участников экспедиции», – едут только

пять корров и три оператора: Виктор, Вадик и Никита.

– А как же стендапы? – интересовался корреспондент, оператор

которого не вошел в число «избранных».

– Ответы на все вопросы у товарища полковника. Я лишь должен

доставить восемь человек, согласно списку, из гостиницы на аэродром

Хмеймим!

Автобус с журналистами стоял возле взлётно-посадочной полосы

с открытыми дверями и окнами, а из него на всю округу разносился

громкий и грубый доклад полковника. Он, как мог, ставил журналистам

задачу и объяснял принципы работы на ближайшее время. Причем

делал это в лучших традициях армейской школы, как учили на коман-дирских курсах общевойсковых училищ: чётко, максимально громко, и конечно же, с грубыми интонациями в голосе. Военные до сих пор

считают, что так задача лучше усваивается в подсознании человека.

В общем, полковник ревел так, словно перед ним сборище новобран-цев. Но так как в числе отбывающих репортеров были мужчины разного

возраста, большинство из которых служили в армии, то его ор можно

было списать на общение с «партизанами». Сразу было понятно, что

умудрённый опытом старший офицер не раз сталкивался, и, скорее

всего, командовал отрядами отслуживших когда-то мужиков, которых

военкоматы отправляют на военные сборы. Публика на таких манёврах, как известно, «та ещё», и управлять ею нужно соответственно. Видимо, поэтому полковник хмурил брови, стараясь придать выражению своего лица максимально грозный вид, и каждое произнесённое им слово

звенело, как пуля. При этом действии по всей его наголо бритой голове

волнами перекатывались громадные морщины, а маленькие уши под-прыгивали, словно серфингисты, погрузившиеся в пучину морскую.

– А чего он так орёт? – шепотом, поинтересовался у Ильи сидевший рядом оператор Витя.

– Авторитет нарабатывает, – лукаво щурясь, ответил репортёр.

Коллеги синхронно заулыбались и, словно нашкодившие школьники, слегка опустили головы, прячась за спины сидевших впереди журналистов.

16

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

А полковник не унимался, продолжая чеканить свой доклад

о мерах безопасности во время работы в Алеппо. А еще о том, что

он здесь единственный командир, и все присутствующие обязаны его

слушать и выполнять распоряжения по первому требованию. А тех, кто

не согласен, он вправе оставить на базе с последующим докладом руководству о нежелании выполнять важную задачу. Собственно говоря, из этих нескольких фраз и состоял весь смыл грозного инструктажа

бывалого вояки. Но, видимо, огромное желание напугать журналистов, подчинить их себе, превалировало в сознании полковника, и он всё

командовал и командовал обескураженными гражданскими лицами.

– Что же ты так надрываешься, дружище? – думал Илья. Полковника он знал давно, не одну командировку отработали вместе. Где

только не были: и на севере ракеты пускали, и на юге по астраханским

степям вместе ползали, и в столице на пресс-конференциях пересекались. И всегда он казался таким простым, даже скромным, лёгким

на подъём офицером. Всё время шутил и рассказывал байки из своей

армейской жизни. Но тут как с цепи сорвался: орёт и какие-то глупости