уже полчаса всем объясняет. Одно слово – чудит!

Полковник тем временем поднялся на самую высокую ступень прохода ПАЗика, словно до этого его не всем было видно, и продолжил ещё

громче:

– Вы все будете делать только то, что я говорю! Если я дал команду

не снимать, значит, никто не снимает. Если звучит приказ «НЕЛЬЗЯ!», это значит, что никто никуда не идёт!!! Это понятно? На несколько

секунд в автобусе повисла пауза, но никто даже не пикнул.

– Я вижу, все меня понимают, это приятно, – попытался пошутить

офицер. – Сегодня вы все в армии, и я ваш командир, – упорно чеканил

он, – кому не нравится, выходите из автобуса…

Полковник был одет в полевую форму сирийского военного. Причина этого камуфляжа понятна без объяснений: предстояла поездка

в район боевых действий, где на российских военных охотились террористы, особенно снайперы, которые с лёгкостью могли разглядеть в толпе

солдат характерный тёмно-зелёный российский «камок» и выстрелить

именно в того, кто был в него одет. Кстати, по расценкам того времени, жизнь каждого российского военнослужащего стоила не менее

тридцати тысяч долларов. Деньги для воюющей Сирии огромнейшие.

Об этом Илья узнал, как только попал в эту страну. Еще ему рассказы-17

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

вали, что за любого журналиста боевики платили от шестидесяти тысяч

долларов… Так что, массовая мимикрия у военных была продиктована

особенностями военного положения в чужой стране.

– А можно покурить? – раздался робкий голос откуда-то сзади.

Полковник на полуслове прервал свою пламенную речь, задумался

на секунду и выпалил:

– Можно Машку за ляжку! А у нас – РАЗ-РЕ-ШИ-ТЕ! – выделил

он. И уже спокойно продолжил, – это хорошо, что меня услышали даже

на галёрке. Покурить – разрешаю! И опять очень громко скомандовал,

– но только далеко от автобуса никто не отходит!

– А в тенёк зайти можно, жарко возле автобуса, – задорно поинтересовался кто-то из корреспондентов.

– Никаких «теньков»! – нахмурил брови полковник. – Сказал, возле

автобуса, значит, стоять тут! А я пойду, оружие получу. Минут через

пятнадцать грузимся в вертолёт – удаляясь, прокричал он.

– Что за хрень такая? – начали возмущаться репортеры, выходя

поочередно из автобуса. – Мы ему что, солдатня какая-нибудь? С таким

отношением к журналистам он много не навоюет. – Подкуривая свои

сигареты, принялись обсуждать происходящие с ними метаморфозы

журналисты.

Илья не курил, но тоже вышел из автобуса, не стал жариться

на солнце с остальными коллегами, а отошел подальше, где ложилась

тень от невысокого здания. Впрочем, его одиночество длилось недолго, курильщики тут же составили ему компанию.

Ущемлённые в правах коллеги даже по сигарете не успели выкурить, как из здания с автоматом наперевес выбежал встревоженный

полковник. – Какого абзаца вы здесь курите? – орал он, быстро семеня

своими короткими ножками, направляясь в сторону автобуса, – я так

понимаю, здесь до кого-то не доходят приказы командира? Бегом все

в автобус! – ещё громче скомандовал он, остановившись у дверей

в салон. Новоиспеченные подчинённые немедленно побросали свои

недокуренные сигареты и с виноватыми лицами поспешили выполнять

приказ раскрасневшегося от напряжения пузатого офицера. Он ещё

долго выкрикивал какие-то ругательства в адрес своих вольнодумных

подопечных, пока автобус медленно двигался по взлётно-посадочной

полосе, но Илья его не слушал. Он смотрел на один из вертолётов

с вращающимися винтами и думал о предстоящем полёте. В этот

18

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

момент он почему-то пытался вспомнить, когда последний раз летал

на вертолёте.

– Точно, чуть больше года назад, – пробубнил он, улыбаясь от этой

догадке, – на крейсере «Москва», в Средиземном море. Мы тогда российско-китайские учения освещали. Правда, тогда это был палубный

Ка-27, а этот Ми-8. Да…прикольно было!

Автобус остановился метрах в пятидесяти от работающей «вертушки», и в этот момент полковник уже спокойным голосом произнёс: