Когда солнце закатилось, и площадь начала пустеть, Креол подумал, что надо направить энергию на что-нибудь другое. Минувшие полтора года были очень насыщенными, Верховному магу некогда было присесть, но вот, город отстроен, башня вновь смотрит в небеса… только этого мало.

Креол изгнал Хастура, но он допустил его призыв. Креол отправил Менгске в Кур, но он допустил его возвращение. Креол отстроил Вавилон, но он допустил его разрушение. Император не выразил своего неудовольствия, но Креол почти кожей ощущал исходящий от него холод.

И это касается не только Креола. Маги спасли Вавилон и весь Шумер… но без магов ничего бы и не произошло. Менгске тоже был магом.

Менгске был Верховным магом!

Репутация магов пошатнулась, все это чувствовали. Это висело в воздухе. Никто не смел вякнуть и полслова, но на магов явно стали смотреть иначе.

Так что Креол даже не удивился, когда к нему явился гонец с приглашением на императорскую охоту.

Он бы предпочел отказаться. В другое время Креол бы сослался на некие важные дела или просто бы не ответил. Но это не было просто приглашением приятно провести время. Император Шумера желал видеть Верховного мага. Император Шумера желал говорить с Верховным магом. И отказаться без действительно веских причин — еще сильнее расширить трещину между ними.

А она и так уже довольно широка.

Так что Креол вытерпел даже присутствие Троя. Тот, разумеется, императорскую охоту посетил с удовольствием. Кто-кто, а этот не пропустит никакое развлечение.

Полная луна освещала древний Шумер. Ехали по речному берегу колесницы, пылали факелы и трубили рога. Ночная охота — редкое событие при дворе Энмеркара, обычно владыка бьет зверя и птицу под ярким оком Шамаша, а не Сина, отца его.

Ночью же владыка предпочитает спать. Он уже немолод и в последние годы все больше дел передает сыну, царевичу Лугальбанде. Тот как раз подъехал к Креолу, дабы пожелать мира, здравия и доброй ночи.

Больше десяти лет минуло с тех пор, как царственный юноша охотился с Креолом на разных чудовищ, и отрок давно превратился в мужчину. Его взгляд полон силы и достоинства, лук не знает промаха, а три года назад он спас божественную птицу Анзуд и получил в награду Ме Скорости.

Жаль, царевна Камари даже на девятом году брака так и не принесла мужу детей. Отец-император все чаще заговаривает о том, чтобы наследнику взять другую супругу, а прекрасную каджи отослать от себя или оставить наложницей.

Только не станет наложницей дочь сакима Седьмого Царства. Низко это для нее, оскорбительно.

— … Рад, что ты с нами сегодня, маг, — донесся до Креола голос. — Мы давно не выезжали вот так, вместе.

— Давненько, государь, — согласился Креол, повернувшись к императору.

Их колесницы поравнялись. В свои шестьдесят семь Энмеркар по-прежнему сам держал вожжи, а вышколенные ламассу везли его, словно пара живых облак. За день император вволю наглазелся на соревнования, он опорожнил несколько чаш лучшего вина и крепкой сикеры, он только что увидел, как его сын с сотни шагов пронзает стрелой оленя, а потом догоняет на своих двоих, сам быстрее любого зверя и птицы… о, император был в хорошем настроении. На Креола он глянул приязненно, одарил улыбкой и сказал:

— Я так и не наградил тебя за твой великий подвиг, а следовало бы. Скажи, чего желаешь — злата ли, новый дворец, великих почестей? Я могу устроить еще один такой день, как сегодня, но уже в твою честь, а не Мардука.

— Мардук может приревновать, — отказался Креол. — Я не бог, государь… к сожалению.

— Никто не бог, кроме богов, — согласился Энмеркар.

— Ты мудр, государь, — кивнул Креол. — Твои слова следует высечь в камне над вратами Вавилона.

— Высекут, если понадобится. И кстати о Вавилоне. Хастур разворотил добрую его половину, и это по сей день хорошо видно. Иноземные купцы и путники приезжают ко мне и видят великие разрушения, и спрашивают: что здесь было, отчего город выглядит как после большой войны? И еще они спрашивают, узнав, как все было, отчего мои маги не предотвратили бедствие, для чего они нужны Шумеру. И они вгоняют меня в великий стыд, ведь не могу же я сказать, что именно из-за магов все и случилось, но я все равно держу их подле себя. Я не могу сказать подобного, не заставив людей думать, что я слабый и глупый государь. Скажи мне, о маг, я слаб и глуп?

— Нет.

— Люди ропщут. Они боятся жить рядом с колдунами. Просят меня отослать вас как можно дальше от города. Я не вижу причин им отказывать. Всем было бы за счастье, если бы ваша башня стояла где-нибудь… где-нибудь, где не Вавилон.

— Ты желаешь, чтобы мы перенесли ее в горы или пустыню? — сухо осведомился Креол.

— Нет, пока не надо. Все же от вас есть и польза, и она изрядна, я не стану спорить. Но народ ропщет, о маг. Сделай с этим что-нибудь. Необходима великая благодать. Чудо, способное примирить людей с вашим соседством.

— Людей?.. — скривился Креол.

— И меня. Устройте что-нибудь… что-нибудь эффектное. Вот, скажем… Эшшебхети!..

С Креолом и Энмеркаром поравнялась третья колесница, которая давно следовала за ними. Ею правил полный юноша с курчавыми волосами и совсем короткой светлой бородкой. Креол видел его впервые в жизни.

— Эшшебхети — новый придворный астролог, — представил его император. — Он молод, но его познания о небесном своде воистину велики. Скажи Верховному магу то, что предложил мне, абгаль.