Казалось бы, его перспективы рухнули, когда местный конгрессмен выдвинул кандидатуру другого претендента, по случайному совпадению сына его соседа. Однако кандидат конгрессмена провалил экзамен на зрение, и мичмана назначили первым заместителем — Дж. Брюсу Моу. Семнадцатилетний шестифутовый юноша с трудом прошел медосмотр, набрав 152 фунта, что было минимальным требованием для его роста. По мере приближения окончания школы в Аннаполисе Моу предстояло решить, в какой ветви военно-морского флота ему служить. Поскольку его выбор был ограничен из-за сильной морской болезни, когда он, будучи мичманом, проходил подготовку на надводных кораблях, новоиспеченный мичман остановил свой выбор на атомных подводных лодках. Подводные лодки, большую часть времени находящиеся глубоко под водой, были для 21-летнего офицера столь же спокойны, как полет на авиалайнере.

В 1966 году, в самый разгар холодной и вьетнамской войн, Моу был назначен штурманом на только что введенную в строй атомную ударную подводную лодку «Лапон» (названную в честь скалы, обитающей в Тихом океане). Действуя в условиях, эквивалентных военному времени, основной задачей «Лапона» было отслеживание и, при необходимости, уничтожение советских подлодок, вооруженных термоядерными ракетами, способными уничтожить американские города. Другие секретные патрули проходили в Баренцевом море у берегов Мурманска, стратегической российской военно-морской базы. Когда Моу служил на «Лапоне», в 1969 году экипаж был награжден редкой президентской наградой за получение разведывательных данных о советской атомной ударной подводной лодке нового класса. Подлодка следила за одним из мощных российских кораблей с близкого расстояния в течение сорока дней.

«Мне это нравилось; это была отличная, захватывающая служба, игра в блеф вслепую», — говорил потом Моу. Но четырех изнурительных лет службы в напряженных 70-дневных подводных миссиях ему было достаточно. Нехватка опытных офицеров-подводников означала, что его, скорее всего, навсегда назначат на инженерные работы, которые ему не нравились, и в 1970 году Моу уволился из ВМС в звании лейтенанта. «Я не знаю, чем хочу заниматься, но я больше не хочу быть карьерным морским офицером», — объяснил он друзьям.

Вернувшись домой, в Айову, он занимался унылой строительной работой, когда вербовщик ФБР, просматривая послужные списки недавно уволенных офицеров, обратил внимание на Моу. Выслушав ободряющую речь вербовщика, Моу решил, что стать агентом — это заманчиво. В августе 1971 года, в возрасте двадцати семи лет, он поступил на службу в Бюро. Дж. Эдгар Гувер все еще руководил работой, и первое место службы Моу было в Сент-Луисе, где он больше года занимался любимыми расследованиями директора: возвращал угнанные автомобили, арестовывал грабителей банков и угонщиков грузовиков. Перевод в Нью-Йорк в декабре 1973 года должен был стать ценным повышением, но он был омрачен культурным шоком. Агент с бескрайних равнин Айовы чувствовал себя ограниченным, живя в маленькой квартирке, запертым в неопрятной, шумной городской среде. Расслабиться в большом городе после утомительного рабочего дня было сложно. Возможность поиграть в гольф или заняться другими видами спорта на свежем воздухе появлялась редко, а выехать на природу было невозможно, потому что содержать машину на Манхэттене было слишком дорого. «Я не был без ума от Нью-Йорка», — признается он.

Еще одним разочарованием была атмосфера, царившая в бюро даже после смерти Гувера в 1972 году. «У нас было несколько потрясающих, талантливых агентов. Но мы были в темных веках, когда дело доходило до работы со сложными уголовными делами. Дух Гувера был еще жив, и все было ориентировано на цифры — лучше закрыть тридцать пять пикантных дел, чем вести два качественных».

Благодаря инженерному образованию, полученному на флоте, его перевели в Вашингтон в качестве координатора работ с подрядчиками, возводившими новую штаб-квартиру ФБР — здание имени Дж. Эдгара Гувера. Последние месяцы пятилетней работы в Вашингтоне в 1979 году он провел «за настоящей работой» в отделе по борьбе с организованной преступностью, поскольку обновленное бюро под руководством нового директора, судьи Уильяма Уэбстера, стало уделять особое внимание мафии. В конце года Моу предложили повышение, если он вернется в Нью-Йорк. «Я хотел получить должность начальника, но не хотел возвращаться в Нью-Йорк. Черт, нет!» Проглотив свое разочарование, Моу согласился на назначение с оговоркой: он возглавит недавно сформированный отдел «Гамбино», одно из пяти подразделений, которые начали функционировать в 1980 году в соответствии с планом агента Джима Косслера по борьбе с крупными нью-йоркскими бандами. «Не сомневайтесь, мне нужна семья Гамбино, — сказал Моу Косслеру. — Это самая большая семья, самая сложная и практически нетронутая».

Вступив в командование новым отрядом, который на языке ФБР назывался С-16, Моу обнаружил, что шкаф с разведданными по Гамбино почти полностью пуст. Он состоял в основном из бесполезных файлов, относящихся к 1960-м годам, когда генеральный прокурор Роберт Кеннеди заставил Гувера использовать прослушку, жучки и другие инструменты расследования. Однако поток разведывательной информации иссяк в 1970-х годах, когда Гувер перестал уделять внимание расследованиям мафии. В нью-йоркском офисе не было ни одного активного дела против члена иерархии Гамбино или капо. «Мы начинаем буквально с нуля, — сказал Моу, покуривая трубку, своему вновь собранному отряду. — Мы противостоим парням, которые занимаются этим бизнесом уже пятьдесят лет, и они намного опережают нас».

Понимая, что на составление необходимых разведывательных досье на ведущих деятелей Гамбино уйдет год или два, Моу поручил каждому из своих агентов сосредоточиться на одном из лидеров семьи. Подразделение, состоящее не более чем из пятнадцати агентов, должно было противостоять банде, насчитывающей около четырехсот гангстеров и несколько тысяч сообщников. Дополнительным препятствием была нехватка в бюро опытных следователей по делам мафии. Моу быстро понял, что несколько агентов, доставшихся ему в наследство, не способны работать с делами мафии. «На разработку таких расследований уходят годы, и одним из сильных качеств агентов по борьбе с организованной преступностью является терпение. Некоторые агенты не подходят по складу ума; им нужны копы и грабители, выламывающие двери и быстро производящие аресты».

Прикинув численность своего отряда, он избавился от тех, кто сидел в офисе подразделения в Рего-Парк и ждал, когда же появятся подсказки, и начал набирать новичков, которые понимали его философию: «Мой девиз: «Сидя на заднице в офисе, ты не создашь информаторов или дела». Его примитивные приказы делали упор на работу ногами и наблюдение. Агенты должны были прочесывать кварталы и притоны мафии, выяснять, где живут крупные мафиози, на каких машинах они ездят, в каких делах участвуют, где встречаются и с кем.