Он немедленно атакует мой рот, как будто не хочет давать мне возможности передумать. Одной рукой я задираю его рубашку до шеи, что оказывается нелегкой задачей. Особенно когда его рот опускается на мою грудь и я забываю, как меня зовут.

Хадин выпрямляется, когда мои вялые пальцы натягивают рубашку ему на глаза. Он нетерпеливо швыряет ее через комнату. Я смотрю на него снизу вверх, когда он садится на меня верхом, весь такой мускулистый, с горячими бицепсами и татуировкой в виде ангельского крыла.

Вид этого проникает сквозь мой туман похоти. Я провожу пальцами по чернилам и спрашиваю: — Когда ты ее сделал?

— Через два года после смерти Олли. — Он запускает пальцы в подол моих шорт. — Цифры — это дата его рождения. И дата его смерти. — Он делает паузу достаточно долгую, чтобы одарить меня мрачным взглядом. — Ты спросила меня той ночью, но я не сказал тебе тогда. Я не мог.

Я приподнимаюсь на локтях и целую замысловатые перышки на его груди. Наши взгляды встречаются и удерживаются.

— Спасибо, что рассказал мне сейчас, — шепчу я.

Вспышка эмоций промелькивает в глазах Хадина. Но она не задерживается. Он кладет руки мне на плечи и отталкивает меня назад, пока моя голова не опускается на подушку.

— Я больше не собираюсь отклоняться от сценария, — предупреждает он. Все мое тело содрогается, когда он одним плавным движением стаскивает с меня нижнее белье. — Тебе нужно многое запомнить, Бекфорд.

Хадин прокладывает поцелуями дорожку вниз по моему телу, посылая спазмы тепла по каждому дюйму моей кожи. Затем я чувствую его губы на своем животе и напрягаюсь.

Что я делаю?

Я беременна. Это вообще…

— Ты в порядке, — говорит Хадин, как будто может прочитать мои мысли. — Мы не причиним вреда ребенку. Я проверил.

— Конечно, ты это сделал, — бормочу я. — Почему я не удивлена?

— Заткнись, Ван.

Я открываю рот, чтобы огрызнуться на него, но рука Хадина опускается мне между ног, и все, что я могу выдавить, это булькающий звук. Давление нарастает, пока он дразнит меня. Безжалостный. Жестокий. Он не останавливается, пока я не вспотею. Пока я не буду умолять. Пока я не буду в таком отчаянии, что больше не смогу держать себя в руках.

Взрыв груб и высокомерен, как и он сам.

Густые, декадентские рулоны удовольствия захлестывают меня.

Я стону.

Хадин ворчит.

А затем он еще больше раздвигает мои ноги. — Смотри в оба и держись, милая. На этот раз ты не забудешь.

ГЛАВА 12

НЕОЖИДАННЫЙ ГОСТЬ

ХАДИН

Ваня сопит, когда спит, и это восхитительно. Я переворачиваюсь и прижимаю ее к себе. Она пытается сбросить меня с себя, как будто я одеяло жаркой летней ночью, но я остаюсь рядом, и она снова успокаивается.

Удовлетворенный, я ставлю локоть на кровать и подпираю кулаком подбородок. Я смотрю на нее как на дурочку, но не похоже, что она проснулась, чтобы осуждать меня.

Ваня — чёртова — Бекфорд.

В моей постели.

После не одного, не двух, а трех напоминаний о том, что я сделал после нашей свадьбы в Вегасе.

Это реальная жизнь.

Я переспал со своей раздражающей, красивой подругой детства, ставшей женой.

И на этот раз мы сделали это трезвыми.

Ее тело погружается в матрас, мягкое и томное. Произведение искусства.

Она прижимается к моей груди, ее короткие волосы разметались по подушке. Она убьет меня за то, что я позволил ей вздремнуть на хлопчатобумажной подушке без шапочки. Отныне мне придется стелить на кровать шелковые наволочки.

Я узнал о шелковых простынях, натуральных маслах для волос и о том, как ровно укладывать волосы, наблюдая и слушая ее. Женщина разбирается в волосах так же, как она разбирается в чае. Если она когда-нибудь решит оставить модельный бизнес и кулинарные книги, то, вероятно, сможет открыть салон красоты.

Ваня бормочет во сне и переворачивается на другой бок. Я приподнимаюсь, чтобы продолжать смотреть ей в лицо.

Она обнажена. Простыня, обернутая вокруг ее талии, оставляет открытой мою любимую часть ее тела. Вычеркните это. Моя вторая любимая часть ее тела. Ранее я мило заново познакомился с обладательницей первого места. Достаточно, чтобы она не могла сидеть, не думая обо мне.

Моя грудь наполняется, когда я вспоминаю ее хриплые тихие стоны.

Я прошу тебя забыть в этот раз.