Всякое дело здесь начинается сразу после восхода и заканчивается с наступлением сумерек. Жители Мастерового квартала не любят попусту жечь горючие кристаллы.

Здесь свои праздники, развлечения и обряды. Сюда можно прийти по делу, но не любопытства ради.

Все это рассказал за кружкой зеленого пива моему учителю Торгриму Тильду живущий на Замковой улице сапожник Андреас, хилый сын каменотеса и белошвейки.

Мы с Гердой шли по Мастеровому кварталу, и встречные открыто, пристально разглядывали нас. В этих взглядах не было злобы или неприязни, но и доброжелательными назвать их было нельзя. Нас изучали и оценивали. Хорошо, что от храма серого Меда до кузницы Бьерна Хальса совсем недалеко.

Кузнец работал. Тяжелый молот взлетал над могучим плечом Бьерна, замирал на миг и обрушивался на лежащую на наковальне заготовку.

– День добрый, мастер.

– А? – обернулся к нам кузнец, успев в последний раз ударить по заготовке. – А… День добрый, хессе. К вашим услугам. На заказ вам что-нибудь выковать, или готовое посмотреть хотите? Или же вы… Так дверь я починил. И замок новый сделал.

– Какую дверь?

– Так у Келов же в доме.

Мы заверили Бьерна, что ни к двери, ни ко всему дому Келов отношения не имеем.

– Хорошо, коли так, – кузнец вздохнул с явным облегчением. – Я-то думал, опять будущий тесть вредничает. Всем уже про эту дверь наябедничал. В хронику еще записать, чтобы и перед потомками мне стыдно было. А я ведь не со зла, не из баловства. За Фриду просто испугался очень. А дверь я починил. И стеклышки в окно вставил, хотя вовсе и не я их вышиб.

– Какие стеклышки?

– Цветные. Сейчас в Городе многие такие хотят, и на Короне, и простые люди. «Модно» – говорят. Раму делают с решеткой и в нее стеклышки вставляют, квадратные, вот такие, – согнув указательный палец и оттопырив большой, кузнец показал размеры стекла. – Только Келам плохо кто-то сделал, не держатся.

– Рама не держится?

– Нет, сами стекла. Меня родители Фриды прежде на порог не пускали, вот и приходилось под окнами маяться. Дело-то как было… Пришел и встал как всегда от фонаря подальше. У них там фонарь, как раз окно Фриды хорошо видно, но я всегда вставал, где потемнее, потому как мамаша у нее, дай ей Драконы здоровья, – Бьерн огляделся и, заговорщицки понизив голос, продолжал, – тилл безрогий, а не женщина, могла и гадостью какой из окна облить. Так стою, значит, жду, может, Фрида хоть на минуту выглянет. Свет она уже погасила, чтобы родители думали, будто спать легла. Вдруг вижу – с крыши какое-то чучело свешивается. Стукнуло по двум стеклышкам, они и вывалились. Пакость эта лапу просунула, задвижки убирает. А потом поднимает раму и прямо в комнату к Фриде лезет! Тут уже я не стерпел. И вот оно как все получилось. А стекла я тогда же и вставил, как поуспокоились все немного. Дверь потом, там работы много, а стекла сразу. Укрепил там все, замазал, а то дуло как из пропасти, Фрида мерзла.

– Мастер, вы сказали Хельге… главному прознатчику про окно?

– Нет, – кузнец смущенно переложил из руки в руку даже на вид кажущийся неподъемным молот. – Совестно было… Там же родители Фриды стояли, еще люди. Вот, сказали бы, нашла себе росомаха. Дверь вышиб, окно еще как-то умудрился. Только стекла новые вставили… Так что хотите, хессе? Для дома что-нибудь? Оружие тоже могу.

И тут мне словно Драконы шепнули.

– Нож, – сказал я. – Мне нужен большой дорожный нож.

– Это не он, – убежденно сказала Герда.

Я молча кивнул.

Добросовестный кузнец чуть душу из меня не вынул, пытаясь дознаться, как должен выглядеть рисунок дракона, где размещаться на рукояти, и не лучше ли перенести это художество на клинок. А стоило заикнуться о дыре в перекрестье, как мастеру вовсе стало дурно. Он так вздыхал и мялся, что становилось ясно без слов: кузнец Бьерн Хальс с уважением относится ко всякому сумасшествию заказчиков, но – во имя милости Драконов! – зачем? Пришлось срочно придумывать и нести околесицу про шнурок, который можно будет продеть в отверстие, и привязать им нож к поясу. То, что в таком положении клинок будет качаться и болтаться, тыча владельца то в бок, то в живот, то прямо напротив оного, бестолковому вурду было невдомек. Добрый кузнец сглотнул и предложил выковать мне шпагу.

В конце концов мы сошлись на обычном ноже, без новшеств и украшений. Подарю его Гудрун, на кухне всегда пригодится.

Мастеровой квартал мы покидали чуть ли не бегом. Кто знает, насколько тут любят сплетничать о заказчиках и с какой скоростью распространяются слухи.

У храма Меда сели на скамейку, чтобы все обсудить.

К изготовлению ножей-убийц Бьерн Хальс был признан непричастным. Если кузнец и ковал их, то явно не знал, для чего, и «украшал» их тоже не он.

– А хлына на него не напала, потому что не заметила, он в темноте стоял.

Герда недоверчиво оглянулась на Мастеровой квартал.

– А может кузнец для нее невкусный?

Глава 11

И снова нас разбудили посреди ночи. Похоже, в Ратушном квартале появилась новая нехорошая традиция. На сей раз зло сотворил ночной патруль. Дверь открыла сама Хельга, вместо заполошных воплей перепуганного метельщика был четкий рапорт стражника, и собрались мы с сестрой необычайно тихо и быстро, никого больше в доме не разбудив. Только, когда уже выходили, пробудился Вестри, потянулся было за нами, но передумал, широко, с привизгом зевнул и атаковал дверь в комнату Герды.