– О чем?

– О том, что этот придурок тюремный никакая не хлына!

– Ты откуда знаешь?

– Оттуда, что я ее видела.

Глава 12

То, что Флоранса забрала Герду из приюта, еще не означало, что девочка-подкидыш обрела дом и защиту. Рыжая ведьма жила где придется, часто зарабатывала на жизнь тем, что пела в кабаках на Пятке. Брать с собой воспитанницу она решительно не хотела, и потому Герда частенько оказывалась предоставлена самой себе. Прожив шестнадцать лет в приюте благого Берне почти что в заточении, она тянулась к новым знаниям и впечатлениям, мечтала увидеть город.

Герда ходила по Гехту, любовалась домами, иногда, чтобы рассмотреть все получше, открывала калитку и заходила в чей-нибудь двор. Не всем горожанам нравилось, что незнакомая девчонка высматривает что-то возле их дверей. Герду прогоняли, несколько раз грозились побить, однажды какой-то жуткий тип пытался затащить ее в дом. Поразмыслив, зеленоглазая умница придумала гулять по ночам. На улицах никого нет, никто не мешает ей, и она никому не мешает. Об опасностях ночного города, о хлыне она не знала и не подозревала.

То ли благой, а точнее, благая Драконесса Берне все-таки заботилась о бывшей своей подопечной, то ли столь велика была удача Герды, но ничего плохого с ней не случалось. До поры.

Тот вечер был особенный, хотя начинался он как и многие другие. Герда проводила Флорансу на заработки и отправилась на свой собственный промысел. Она разыскивала дом – пустой, заброшенный, но где они с наставницей смогли бы поселиться. Ведь правда же, нет ничего дурного в том, чтобы взять то, что никому не нужно?

Три недели убила на это занятие, но наконец отыскала как раз то, что хотела.

Дом стоял на особицу, далеко от прочих жилищ. Был он старым и некрасивым, но зато сохранил крепкие стены и крышу. Имелись тут и окна, закрытые ставнями, а главное – дверь! Дверь, которую можно запереть.

И этот чудесный дом был абсолютно никому не нужен! Герда убедилась в этом, несколько вечеров понаблюдав за находкой из укрытия. Ни один лучик света не пробился сквозь глухие ставни, ни разу не отпечатался на засыпанном снегом ветхом крыльце чей-либо след. Даже вездесущие вороны и кожекрылы не интересовались покинутым домом.

Герда решилась.

Если бы дверь была заперта, ученица Флорансы сразу отступилась, поняв, что дом все-таки чужой. Но тяжелая створка оказалась приоткрытой и, когда Герда навалилась на нее всем телом, со скрипом подалась внутрь.

В доме было темно и стыло, но это был дом. Настоящий. Осторожно ступая по пронзительно голосящим половицам, Герда обошла его весь. Поглядела в щелочку между ставнями, погоревала у развалившейся печки. Стены густо покрылись зеленоватой мерцающей плесенью, так что худо-бедно, но разглядеть можно было все. Много, очень много придется сделать, но разве две ведьмы не справятся даже с самым грязным запущенным сараем, сделав его чистым и уютным? Только зачем им с Флорансой так много дома?

Снова выбравшись на крыльцо, Герда оглянулась. Все посмотрела? Ой, еще подвал!

Она не стала возвращаться и искать вход в подвал в недрах дома, а просто открыла решетку на окошке у самой земли.

Подвал был просторный и странно пустой. Будто тот, кто жил в доме раньше, покидая жилище, постарался забрать с собой все вплоть до мусора. Осталась только заполонившая все светящаяся плесень.

Герда огляделась. В дальнем конце подвала была дверь. Именно что была, на ней словно кто-то выместил всю свою злость на неудавшуюся жизнь и что-то еще. Покореженная, обожженная, она непонятно как держалась на одной петле. Через всю дверь шла надпись копотью, буквы осыпались, не разобрать, но вряд ли тот, кто орудовал горючим кристаллом, желал здешним обитателям здравия и благополучия.

Герда зябко поежилась. Жить в этом странном доме ей хотелось все меньше.

Надо было уйти, позвать Флорансу, спросить ее мнение об этом доме, но Герда стояла словно в забытьи, глядя на дверь, покуда с той стороны не раздались тяжелые мерные шаги. Кто-то поднимался по лестнице. Дверь заскрипела, открываясь.

Слабые, если хотят выжить, очень быстро учатся убегать и прятаться. Нескольких секунд хватило Герде, чтобы опомниться, оглядеться, отскочить и прижаться к стене, да так, что открывшаяся дверь полностью заслонила ее от выходящего.

Тот, кто поднялся из подземелья, теперь шел к выходу из подвала. Герда замерла, прислушиваясь. Это не мог быть человек, слишком частые шаги, будто пола касались не две ноги, а четыре. И это клацанье о камень…

Ужас, особенно если не до конца понятно, кто или что его вызывает, имеет над человеком жестокую власть. Кого-то он повергает ниц, лишив воли и разума. Кого-то заставляет, покинув убежище, бежать прочь. А есть такие, кто широко распахнув глаза, делают шаг навстречу страшному. Не от отваги и не из глупости, а просто потому, что тот краешек, который являет ужас, – звук, запах или тень, – гораздо хуже целого.