Вассалы не слуги и не родичи, а свободные люди, давшие клятву во всем помогать принявшему их клану. В ответ вурд-сюзерен обещает защиту и покровительство. И пусть Драконы – все! – плюнут в очаг Къолей, если в речах Гудрун было хоть слово лжи или неправды.

Пару дней наши дамы походили с клановыми знаками, а потом решили, что город уже достаточно осведомлен о новом положении Герды в обществе.

Все были довольны, особенно Гудрун. Сердце доброй женщины согревало появление не столько помощницы, сколь нового человека, о котором можно заботиться, воспитывать, а главное – кормить. Последнее было истинной страстью и призванием Гудрун, но – увы! – порадовать себя ей удавалось нечасто. Мы с Хельгой худые и к еде довольно равнодушны, разве что выпечку любим. Оле не прочь подзакусить и телом объемен, но не от полноты, а от мускулистости. Да и дома мы все целыми днями не бываем. И к тому же частенько обедаем в городе в трактире «Три петуха», что в глазах Гудрун равно почти что святотатству. Герда же охотно взялась учиться стряпне и не стеснялась пробовать приготовляемые супы, соусы и начинки для пирожков, чем весьма радовала свою наставницу. Обладала она и еще одним очень полезным талантом. Ловко уклоняясь от уборки, стирки и хождения на рынок, новая жиличка дома Къолей с большой радостью возилась с Вестри, рыжим Редом и Хельгиной комнатной розой. Последняя, чахлое растеньице, подаренное сестре капитаном Сваном (помню день, когда Оле заявился в наш дом, прижимая к груди цветочный горшок, долго мы все потом шипы из стражнического мундира выдергивали), не смотря на тщательный полив и уход, три года размышляло, загнуться ему окончательно или еще помучиться на этом свете. После появления Герды роза приободрилась, зазеленела и даже решилась на три крепких атласных цветка. Когда мы вернулись, они и не думали осыпаться, да еще сбоку торчал новый бутон, крупный, свежий, с задорным розовым хвостиком. Хельга взирала на это великолепие в восхищенном изумлении.

Все эти новости мы узнали позже, а сейчас Герда в клетчатой шали и белом чепце стояла возле нашего дома и одной рукой уже тянулась к кованым прутьям калитки, а другой придерживала за ошейник насторожившегося Вестри, и, обернувшись через плечо, смотрела, смотрела…

Есть в жизни счастье!

На следующее утро после возвращения из похода не хотелось не то что вставать и куда-то идти, а даже глаза открывать. Но попробуй благодушествовать, когда здоровенная псина вскакивает на кровать и начинает по тебе радостно прыгать, а в дверь, настежь распахнутую этим другом человека, доносятся бодрый шум и разговоры, из которых явствует, что сейчас за тобой все равно придут. Пришлось быстро выбираться из-под одеяла, одеваться и спускаться вниз, к семье.

На первом этаже царит всегдашний утренний переполох. Честная девушка Герда, принесшая вассальную клятву приличному дому, собрала на поднос все, что нужно для утреннего питья барка, как-то умудрилась открыть дверь и… Увидела, что происходит, когда трое людей никак не могут с вечера угомониться, утром дрыхнут до упора, а потом пытаются быстро собраться на службу. Необутая Хельга приплясывает на холодном полу, сражаясь с собственной длинной косой. Оле рыщет голодным медведем, рассуждая сам с собой, куда могли завалиться две казенные кирасы и его собственная каска. Вестри, опустив морду на стол, тоскует по маслу. Вкусный продукт принесли уже четверть часа назад, но никто еще так и не догадался угостить собаку! Что? Каша? Ешьте сами, и хватит осквернять ею курицу и масло! Гудрун, как-то умудрившись занять сразу полгостиной, величественно двигается вокруг стола, расставляя тарелки.

Все вроде как очень заняты, но мое появление заметили сразу и погнали умываться. Я и сам шел в закуток к котлу, воспитатели!

Возвращаюсь. Оле взывает к Драконам: «Где моя каска?». Высшие силы безмолвствуют, но в поиск включаемся все мы. Наконец каску находит Герда, на кухне на полке с кастрюлями. Чуден, право, этот мир и наш дом в нем.

Сразу после завтрака родная сестра выгнала меня из дома.

– Твоего прихода в ратуше ждут, как появления Дракона.

– Смотря какого, – мрачно буркнул я. – Берне и Дод, они, например, друг от друга отличаются!

Но идти все-таки пришлось. Вестри увязался за мной. Соскучился, собака.

Дела, ждущие меня в ратуше, оказались не столь уж важными и срочными. Опять воскресли слухи о скором приезде короля, и несколько горожан возжелали подтверждения того, что их предки оказывали короне некие важные услуги. Пришлось спускаться в подвал, где хранится архив.

Кабинет хрониста в ратуше не обладает волшебным свойством бесконечно расширяться изнутри. Рано или поздно томам летописи перестает хватать места на полке, (а бывали случаи, когда пространства в комнате становилось недостаточно и ее хозяину), и тогда хранитель истории города уносит часть фолиантов в подвал. Там и лежат они, покуда снова не займут всю территорию, а потом… Торгрим Тильд шутил, что тогда надо будет строить новый город.

Конкретные имена и время жизни предков названы не были, найти требовалось хоть что-нибудь. Пока посетители с постными лицами сидели в кабинете, я честно припомнил все более-менее значимые события в жизни Гехта, поднял тучи вековой архивной пыли, чуть не свалился с лестницы, но все же обнаружил искомое. Правда, не в хронике, а в старых гильдейских бумагах, в списке приглашенных на некий торжественный обед. Но посетителям оказалось и такое гоже, какое-никакое, а подтверждение древности рода. Когда горожане ушли, я невольно подумал: а были бы честолюбивые потомки так довольны, если бы я отыскал имена их предков в протоколах стражи?

Только за посетителями закрылась дверь, как в ратушу заявился Оле. Основательно обосновался в кресле, неторопливо огляделся, полюбовался Вестри, который удобно разлегся на подоконнике, подвернув под себя одну лапу и выставив на всеобщее обозрение многочисленные черные овальные пятки. Люди, пришедшие к хронисту в первый раз, изумляются – еще бы, на месте, где пристало быть только цветам и кошкам, развалился здоровенный кобель.

– Да, логово. И сидят два барбоса. А остальное со времен Торгрима не изменилось. Ты в память об учителе не прибираешься?

– Нет, чтобы враги ничего ценного не нашли и не похитили. Кирас, тобой утерянных, здесь нет.

– Не подкусывай старшего. Давно вся амуниция найдена и сдана. Твоя, кстати, тоже. Ты хоть знаешь, что в городе делается, хронист?

– Нет, никто еще ничего не рассказывал.

– Хельга вчера говорила. Но слушал ее, похоже, только я. Ты в это время размахивал руками перед Гердой. Герой… Одна мелочь перед другой выделывается. А в Гехте тем временем хлына лютует. Двух девчонок загрызла, на одну покусилась.