Леди Аргеланд приласкала волку и спокойно, руками, открыла двери. В ту же минуту из гардеробной выскользнула Люсиль.

Кремово-золотое платье легло идеально по фигуре Хестер. Глубокий V-образный вырез был слегка прикрыт пышным кружевом, вокруг тонкой шеи обернулось жемчужное ожерелье. Призвав в помощницы магию, Люсиль уложила волосы Императрицы в высокую сложную прическу, которую поддерживала не только сила, но и драгоценные шпильки.

Когда Люсиль закончила, появились Рамата и Викара. Они предложили Хестер выбор из трех ароматов, а после Викара достала шкатулку с косметикой.

– Вы прекрасны, Ваше Императорское Величество, – едва ли не хором пропели камеристки.

– Благодарю за службу, – тепло отозвалась Хестер. – Где вы коротаете время? Как я ни приду, вы выходите из гардеробной, но… Там даже посидеть негде.

– Есть где, Ваше Императорское Величество, – негромко ответила Люсиль, – там есть небольшой закуток для прислуги, чтобы мы всегда были рядом.

– Хорошо.

Хестер бросила короткий взгляд в наколдованное зеркало и, кивнув своему отражению, отпустила камеристок. Леди Аргеланд решила зайти в кабинет Даррена, чтобы, если он там, пойти на обед вместе.

Но кабинет был пуст. На столе лежало несколько листов, на которых до боли знакомым почерком были написаны ужасающие строки…

«Слова Ирвина Колтрейна подтвердились». Хестер поежилась, наткнувшись взглядом на свое имя. «Но чей же это почерк? Он так знаком, как будто я его видела…».

– Заноза? – усталый голос Даррена заставил Хестер вздрогнуть.

– Я хотела выйти к обеду вместе с тобой, – она обернулась и нежно улыбнулась своему дракону, – прошлая попытка оказалась провальной.

– Я наслышан, – Даррен подошел ближе и притянул любимую к себе в объятия, – и я бы не назвал это провалом.

Тихонечко вздохнув, Хестер потерлась щекой о его грудь и проворчала:

– Но мне все равно не очень-то понравилось. Я немного переживала. Думала, ты будешь недоволен.

Она замерла, прислушиваясь к тому, как ровно и мерно стучит его сердце.

– Теперь это твой дом, – легко и просто ответил Даррен. – Есть трудновыносимые лорды и леди, но, на наше счастье, они прибывают ко двору редко. Тем более что демарш Винтереса показал нашим прекраснодушным подданным, что время вседозволенности прошло.

– Прекраснодушным? – хмыкнула Хестер. – Какой изящный эвфемизм.

Даррен рассмеялся и, чуть отстранившись, коснулся губ Хестер своими. Это легкое, едва уловимое касание быстро переросло в полный страсти и чувств поцелуй.

– У твоих губ фруктовый вкус, – задумчиво произнес дракон, – я раньше не замечал.

– Раньше они не были подкрашены, – фыркнула Хестер, чье сердце норовило выскочить из груди. – Теперь мне совсем не хочется идти на обед.

– А мне-то как не хочется, – выразительно ответил Даррен. – Мы даже не должны, но…

– Милли уже готова вопрошать, – шепнула Хестер. – Как и отряд, надеюсь.

– Боюсь, что выезжать вам придется завтра, – посерьезнел дракон. – Я успел посетить тренировочную площадку, и, м-м-м, скажем так: магия изменилась серьезней, чем я ожидал.

Хестер на мгновение замерла, а после осторожно спросила:

– А ты ожидал? Думал об этом?

Она сама была недовольна тем, как сильно это ее задело. Но ничего не могла поделать: в голове звенели вопросы. Мог ли Даррен ждать от их ночи чего-то большего, чем ее любовь? Мог ли рассчитывать и строить планы?

Дракон не заметил, что его любимая немного поникла, и честно ответил:

– К своему стыду признаюсь, что забыл об этом. Вспомнил ночью, когда пытался понять, почему ты спросила, все ли со мной хорошо.

Щеки леди Аргеланд загорелись. Она вспомнила ту ночь и поняла, что очень ждет следующую.

«Но что, если у этого есть что-то вроде графика? – промелькнула в голове дурацкая мысль. – Да нет, глупости».

– Я видела бумаги. – Хестер заставила себя отогнать излишние смущающие мысли. – Почерк до боли знаком. Когда ты пришел, я почти поймала мысль за хвост.

На лицо Его Императорского Величества легла тень. Вокруг него сгустилась магия, а в глазах… В глазах застыло непонятное, остро болезненное выражение.

– Это еще одна причина, по которой мы должны как можно скорее вновь познакомиться со своей магией, – с глухой тоской произнес Даррен. – Сейчас небезопасно быть без силы.

И леди Аргеланд догадалась, что это кто-то близкий. Кто-то родной. Но кто?

«Неужели все-так Левайр?!»

– Даррен?

– Она заменила мне мать. Поддерживала. Подсказывала, – глухо проскрежетал Даррен.