Слова ворона лишь подтвердили догадку:

– Идей у меня и своих полно, а вот сережек нет… Дашь свои? Те, с сапфирчиками… – протянул Норс.

Хотелось ответить, чтобы на чужие награды пернатый свой клюв не разевал, но… вспомнила, как испугалась за него, когда в ворона полетел пульсар, и… дала. Сначала серьги, а потом – по шее, когда химериус заглотил украшения, словно мышь.

Нет, я, когда вручала обожженному пернатому сапфиры, конечно, понимала, что больше их не увижу… Но не так же буквально! Думала, что Норс просто выкачает магию, прикоснется крылом там, лапой… а оболочку из золота и драгоценных камушков сохранит как трофей. Но чтобы так…

– Эй, ты чего! – возмутился напарничек от затрещины.

– Ты не мог их сожрать хотя бы так, чтобы я не видела? – выдохнула возмущенно. – Это, может, была моя единственная медаль…

– Медаль? – удивился Норс. – Сережками?

– Ну да, орден же на грудь не повесить. А так я носила – и гордилась…

– Ну извини… – протянул химериус. – Я не знал. Просто тебе досадить хотел. Ты над ними так тряслась всегда…

– То есть они тебе не особо и нужны были, артефактожор? – закипая, уточнила я.

Я говорила, что недолюбливала этого химериуса? Так вот, с этой минуты я его откровенно ненавидела!

– Нужны, – меж тем как-то не слишком убедительно отозвался напарничек и поспешно добавил: – Для регенерации.

Соврал наверняка. Потому как внешне он ни капли не изменился. А потом и вовсе, завозившись, перекинулся в… карликовую крылатую виверну. Лазурненькую такую. И противненькую.

– Думаешь, так ты будешь меньше выделяться и на тебя никто не обратит внимания? – скептически уточнила я.

– Думаю, что по своим твой дракон стрелять больше не будет. Он же тоже крылатая ящерица, как и я теперь. А перья новые все равно с месяц отрастать будут. Что мне – голым задом теперь столько времени светить?

Из сказанного Норсом скепсис вызвало многое, но возмутило только одно.

– С чего это Хант мой? – фыркнула я.

– А чей же еще, если вы лобзались?.. – заметил вор… пардон, виверн.

– Это было нужно для расследования, – фыркнула я.

– Угу. Еще скажи, что и этому чешуйчатому для дела минимум государственной важности надо было смотреть на тебя так, как на сокровище. Словно он замыслил одну наивную девицу вот-вот спереть, утащить в свою пещеру и никому не показывать…

– Да ничего Хант не замыслил, – отмахнулась я.

– Это ты просто с драконами мало сталкивалась, – глубокомысленно изрек виверн и присовокупил: – Не переживай, я хозяину ничего про увиденное утром не скажу. Я хоть и сволочь, но с понятием.

Я усмехнулась. Так вот как на языке Норса звучит «Извини». Впрочем, напарничек тут же добавил:

– А про все остальное давай выкладывай. Я, помнится, тебя оставил в этой комнате, думал, что спать, но когда прилетел, то увидел через стекло, что кровать пуста. Где ты всю ночь пропадала?

– На нелегальных гонках, – выдохнула я, а затем рассказала и о разговоре с Корсаром, и о темном заклинании, из-за которого встрепенулись законники, и об их облаве, и о заезде до ручья…

Вводить в курс дела напарника я закончила, когда общежитие уже окончательно проснулось и из-за двери слышался активный топот. Это соседи спешили в столовую.

Мне же куда милее завтрака был сон. Все же повезло, что у некромантов занятия во вторую половину дня и по ночам… Так что со спокойной совестью можно было немного отдохнуть, и я, зевнув, поинтересовалась в свою очередь у Норса:

– А тебе удалось что-нибудь выяснить о магессе Симменс?

– Еще спрашиваешь! Ради этого даже пришлось полозом перекинуться и пробраться по вентиляции в канцелярию… А уж сколько личных дел я пересмотрел – жуть! – самодовольно отозвался виверн и даже пыхнул маленьким огоньком. – И адрес узнал, и то, что она устроилась в академию за пару седмиц до начала учебного года!

– А прежний преподаватель куда делся? – уточнила я. Больно уж одно к одному все было.

– Ушел на покой, – встопорщив крылья, ответил напарничек, и только я решила, что речь о пенсии, как он добавил: – Только сразу под землю…

– Все страньше и чудесатее… – выдохнула я задумчиво, села на кровать, а затем и вовсе легла на нее, ощутив: порой протянуть ноги – это истинное наслаждение! Правда, иногда – вечное.

– Вот и я о чем! Так что нечего тут разлеживаться! – скомандовал напарничек.

Но я уже закрыла глаза и начала задремывать. В общем, решила пока ничего не делать. А уж если задумала полодырничать, то меня уже было не остановить!

К такому выводу, похоже, пришел и химериус, который повозмущался-повозмущался и затих. Уже почти засыпая, почувствовала, как ко мне под бок притиснулось что-то чешуйчатое и мелкое.