"Я сделаю это", - сказал мужчина. "Клянусь... богами на небесах: я сделаю это". Грас уловил краткое колебание. Он знал, что это значит. Местные жители почти поклялись Падшей Звездой, именем, которое Ментеше дал Изгнанному. Если у раба и была какая-то причина думать о сверхъестественной силе, то он думал об Изгнанном, а не о богах. Но здесь все менялось.

И если мы проиграем, они тоже снова изменятся, напомнил себе Грас. До сих пор все шло хорошо. Это не означало, что так будет продолжаться и дальше. Один из способов убедиться, что; этого не произошло, состоял в том, чтобы предположить, что они это сделают.

"Нам нужно поговорить", - сказал король своему генералу. "Нам нужно выяснить, куда мы направимся, как только пересечем реку, и когда Ментеше, скорее всего, попытаются нас остановить".

"Если мы не собираемся в Йозгат, ваше величество, значит, кто-то разговаривал с вами, пока я не смотрел", - сказал Гирундо. Грас послал ему суровый взгляд. Гирундо проигнорировал это с мужеством человека, который знавал и худшее — и так оно и было.

"Как мы собираемся туда добраться?" спросил король так терпеливо, как только мог. "С чем мы столкнемся по пути?"

"Ментеше?" Предположил Гирундо. Когда Грас снова принял суровый вид, генерал с приветливой невинностью развел руками. "Вы сами так сказали".

"Ну, так я и сделал", - ответил Грас со вздохом. "Но где? Сколько? И что они, вероятно, попытаются предпринять против нас?"

"Нам нужно поговорить об этом". Голос Гирундо звучал совершенно серьезно. Грас не поднял камень и не ударил его им по голове. Это доказывало только одно — годы на троне научили его гораздо большей терпимости, чем он когда-либо представлял.

Ланиус кивнул Коллурио. "Покажи ему, как надо действовать".

"Это то, что я собираюсь сделать, ваше величество", - ответил дрессировщик животных. Они стояли на внешней стене городского участка, который Ланиус построил за городом. Он был высотой в двадцать пять или тридцать футов; Ланиус мог видеть далеко. Над группой деревьев на юге на небе виднелось пятно, обозначавшее, где находился город Аворнис.

Коллурио помахал своему сыну, который вышел, чтобы помочь ему. Молодой человек лежал на земле за сухой канавой. Юноша поднял шест толщиной с его большой палец. Он поднял его и перебросил через ров, пока его конец не остановился на вершине стены недалеко от Ланиуса и Коллурио.

Затем сын Коллурио — его звали Кринитус — открыл дверцу деревянной клетки у основания шеста. Оттуда вышел Прыгун. Обезьяний кот увидел шест и вскарабкался на него, держась всеми четырьмя когтистыми лапами. Ни одна обычная кошка с обычными ногами не смогла бы этого сделать. Для монката это было так же легко и обыденно, как для Ланиуса было бы идти по дворцовому коридору.

Оказавшись наверху, Паунсер выжидающе посмотрел на короля и тренера. Коллурио дал обезьяне кусок мяса. Ланиус сказал: "Это не так уж вкусно. Никого не будет рядом — никого, кто мог бы что-нибудь дать Паунсеру, в любом случае ".

"Мы позаботимся об этом, ваше величество", - легко ответил Коллурио.

Он тоже сделал это. В следующий раз, когда Паунсер проделал трюк, тренер и Ланиус стояли на приличном расстоянии от этого участка стены. Однако они оставили награду позади. Обезьяна съела его, а затем огляделась, как будто обдумывая, что делать дальше.

Коллурио улыбнулся, когда увидел это. "Он знает, что получит то, что хочет, если сделает то, чего мы от него хотим. Он знает. Вы были правы, ваше величество. Это очень умные животные".

"Однако достаточно ли он умен?" Сказал Ланиус.

"Достаточно умен для чего?" Спросил Коллурио.

"Для того, чему тебе нужно его научить", - ответил король.

Коллурио раздраженно вздохнул. "Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне больше, ваше величество".

Со своей стороны, Ланиус пожалел, что никогда не говорил тренеру, к какому городу это относится. "Правда? Ты правда?" сказал король. "Ты хочешь еще визитов по ночам от...?" Он не назвал имени.

"Это действительно имеет к этому отношение?" Коллурио спросил еще раз.

"Это действительно так", - со вздохом согласился Ланиус. "Ты думаешь… он посетил бы тебя, если бы этого не произошло?" В одном он подобен закону — он не заботится о мелочах ".

Содрогнувшись, Коллурио сказал: "В таком случае, я бы хотел, чтобы он не беспокоился обо мне. Я был счастлив быть маленьким человеком, никого не беспокоящим и никем не обеспокоенным".

"Мы все хотели бы, чтобы он не заботился о нас. Мы все были счастливее, когда он этого не делал", - серьезно сказал Ланиус. "Но желания здесь имеют такое же отношение к тому, что есть, как и обычно".