Но если не удавалось привлечь Готфрида, надежд на устранение Алексея было мало. В итоге Боэмунд предпочел придерживаться плана Урбана. Однако император был прав, с подозрением относясь к мотивам Боэмунда. Чтобы рассеять его опасения, Боэмунд оставил своих людей под началом племянника Танкреда и направился в столицу. И у Боэмунда, и у Алексея имелись причины держаться друг с другом настороже, однако сейчас они также нуждались друг в друге. Будучи искусным дипломатом, император убедил Боэмунда, что в их интересах действовать вместе, а Боэмунд, со своей стороны, присягнул на верность Византии. По имеющимся сведениям, эта клятва включала положение, что все исторические византийские территории перейдут к Алексею, но нормандец может рассчитывать на собственные земли за Антиохией.

Без таких обещаний Алексей обойтись не мог. С его точки зрения, крестовый поход был прежде всего миссией по спасению империи. Да, возможно, в нем решило принять участие больше людей, чем он ожидал, и в качестве конечного пункта назначения их привлек Иерусалим, однако западные военачальники по-прежнему оставались наследниками Эрве, Роберта Криспина и Русселя де Байоля. Поэтому он настаивал на том, чтобы они принесли клятвы верности и взяли на себя обязательство отдать государству все бывшие византийские территории, которые завоюют. Пришельцев-идеалистов такие ожидания Алексея неприятно удивляли, и они часто противились этому. Готфрид согласился дать клятву верности только под давлением [28] , в то время как Раймунд Сен-Жильский наотрез отказался присягнуть Алексею. Однако Боэмунд рассуждал иначе. Он не боялся подчиниться византийскому императору. Точно такую же присягу давали и предыдущие нормандские военачальники, и даже Гвискар номинально поступил на византийскую службу, когда стал нобилиссимом в 1074 году. Поэтому, вместо того чтобы избегать присяги, Боэмунд решил извлечь из нее максимум пользы. Возможно, первоначально он рассматривал перспективу стать главнокомандующим императорской армией на Востоке. В итоге он, похоже, добился обещания, что получит значительные территории за Антиохией. В этом проявились истинные стремления Боэмунда: для него крестовый поход был надежным средством достижения его целей {222} .

Принеся клятву (или не принеся, как в случае Раймунда), огромная армия крестоносцев была готова ринуться в бой. Их первой целью стала Никея. Турки взяли этот город в начале 1080-х годов. В последующие годы он превратился в головную боль для Алексея: отсюда совершались набеги на оставшиеся византийские земли на западном побережье Анатолии. Однако этот шаг диктовался не только интересами византийского императора. Если крестоносцы хотели в ближайшие месяцы получать припасы из Константинополя, им требовалось завладеть этим городом. Никея открывала ворота в Малую Азию.

В то время город был столицей Румского султаната, одного из множества осколков огромной империи Малик-Шаха. Правил государством султан Кылыч-Арслан I. Его войска уже разгромили участников прошлогоднего Крестьянского крестового похода, однако подошедшая основная армия европейцев представляли собой гораздо более серьезную проблему. На момент появления крестоносцев султана в городе не было: он отправился в поход против государства Данышмендидов на Востоке. Но вскоре он вернулся и 16 мая попытался прорвать осаду Никеи. Армию Кылыч-Арслана отбросили, однако Никея капитулировала только через месяц. Этой проработанной операцией командовал Алексей. О сдаче города договорились заранее, однако имперским войскам разрешили подняться на стены, создавая впечатление, что победу одержали византийцы. Дело в том, что в противном случае войска крестоносцев возмутились бы мягкими условиями, предложенными жителям города, большинство из которых когда-то были византийскими подданными, – тем более после такой тяжелой осады.

Победа при Никее оказалась решающей. Она привела к первому за поколение значительному расширению византийской территории, а также открыла перед крестоносцами Анатолийское плато. У Алексея появилась возможность укрепить свое влияние на крестоносцев. Будучи мастером политики кнута и пряника, он теперь щедро вознаграждал военачальников, добившись присяги от многих из тех, кто ранее ее избегал. Среди них был племянник Боэмунда Танкред, который остался с основными итало-нормандскими силами, когда его брат поспешил в столицу {223} .

По мере продвижения вглубь страны армия разделилась на две части. Силы крестоносцев намного превосходили большинство западных и византийских армий той эпохи, и такое разделение упрощало снабжение. Однако оно влекло за собой и риски: с меньшими силами было проще справиться. Разумеется, вскоре Кылыч-Арслан попытался воспользоваться ситуацией, атаковав меньший по размеру авангард во главе с Боэмундом близ Дорилея. Турки обстреливали нормандцев издалека, не давая приближаться, и крестоносцы отступили к своему лагерю. Боэмунд отправил гонцов ко второй армии, о которой сельджуки не знали, и сумел продержаться до подхода подкрепления. Внезапное появление христианских воинов в тылу турок переломило ход сражения. Победа дала крестоносцам возможность беспрепятственно пройти через Центральную Анатолию.

Игра Алексея окупалась – по крайней мере, так казалось. Главный враг Византии Кылыч-Арслан потерпел сокрушительное поражение, Никея была отвоевана у мусульман, и вскоре должна была быть захвачена и остальная часть Анатолийского плато. Однако с территориальными приобретениями возникли проблемы. Согласно данным клятвам и договоренностям, захваченные города возвращались под власть Византии, и многие крестоносцы начали разочаровываться отсутствием трофеев. Первым от основной армии отделился Балдуин Булонский, младший сын Евстахия. Он помог сохранить для Алексея Тарс – вопреки желанию Танкреда, захватившего город первым. Вскоре после этого Балдуин получил компенсацию, взяв Эдессу. И хотя, возможно, поначалу он признавал номинальную власть Алексея, но явно нацеливался на большее, и довольно быстро Эдесса стала самостоятельной – первым государством крестоносцев на Востоке {224} . Может показаться странным, что Балдуин отделился от остальных крестоносцев так рано. Однако здесь следует помнить, что освобождение Иерусалима было лишь одной из целей похода и только после 1099 года стало основной задачей. Папа Урбан начал действовать по просьбе Алексея, а Балдуин сыграл ключевую роль в освобождении христиан Малой Азии. Возможно, он считал, что здесь лучше всего можно послужить христианскому делу.

Понятно, что Алексей оставался активным участником кампании. Пока крестоносцы прокладывали себе путь через Анатолийское плато, его собственные силы охраняли западное и южное побережье полуострова. Такая тщательно скоординированная операция вернула под имперские знамена почти всю Малую Азию. Тем не менее крестоносцы не соглашались стать простыми прислужниками империи (за исключением Боэмунда, да и то лишь отчасти), а успехи Балдуина служили образцом для любого, кто хотел действовать самостоятельно.