«Это невозможно… Почему здесь Первородный?..»

— Хватит строить из себя героя, — раздраженно проговорил мальчишка. — Не будь наивен. Ты все равно закончишь так же, как и остальные. Разница лишь в том, быстро это будет или медленно.

Его излишне высокий голос шел вразрез с жестокими словами, которые он только что произнес.

«Закончит как остальные? Но ведь он Первородный…» — пронеслось вголове у Лавра.

И в этот момент его заметили.

Заключенный бросил на него удивленный взгляд, чем привлек внимание Эдгара и послушника. Но прежде чем те обернулись, Лавр почувствовал в груди жар и в следующую секунду уже вглядывался в обеспокоенное лицо госпожи Петунии.

Его вернули обратно.

«Я спасен…»

Настроение у Лавра было паршивым, экзамен он не сдал.

Чувствуя себя нашкодившим ребенком, которого излишне добрые родители никак не могут решиться поставить в угол, Лавр, опустив глаза в пол, не смел поднять взгляд на шедшую перед ним Петунию. Разглядывание острых носков своих туфель в этот момент казалось ему куда более интересным занятием. Во всяком случае, перед туфлями он не чувствовал себя виноватым.

— Простите меня, профессор, — произнес Лавр тихо, будто боясь быть кем-то услышанным. Его горло сжало от спазма, из-за чего голос звучал несколько глухо. — Вы так старались, чтобы меня допустили ко второму этапу экзамена, а я… Я не оправдал Ваших ожиданий. Простите меня.

Петуния остановилась, и Лавр тут же замер, почувствовав, как повисшее в воздухе напряжение грузом сдавило его плечи.

Детский страх перед учителем спиралью скручивался внизу живота, колени подрагивали из-за накрывшей все тело дрожи. С минуту колдунья молчала, а после, покачав головой, подозвала Лавра поравняться с ней.

— Как я ранее и сказала, — начала она, продолжая идти вперед, — не всякий талант способен с первого раза показать всем свои умения. И Вы талантлив, господин Лавр. Я все еще убеждена в этом. Но как же так получилось, что Вы не смогли к нам вернуться?

Лавр плотно сжал губы, с силой стискивая зубы.

— Вам кто-то помешал? — спросила Петуния.

— Нет.

— Что тогда с Вами случилось?

— Я… я просто заблудился.

— Заблудились?..

— Да.

Лавр поднял взгляд на колдунью. Она ему не верила.

— Вы в этом абсолютно точно уверены? — спросила Петуния.

Будто давая последний шанс сознаться Лавру в том, что с ним произошло.

— Да, профессор. Я заблудился.

— Как это возможно?..

Если бы он только мог объяснить.

Лавр покачал головой. Признаваться в том, что он не заблудился, а намеренно свернул с пути и просто не рассчитал время для своего возвращения, было сложно. Да и как он в таком признается?

Искоса взглянув на Петунию, на смешной яркий костюм, огромную шляпу и добродушные морщины на лице, Лавр не знал, что на самом деле скрывалось за обликом любимого детьми учителя. И можно ли было доверять профессору из Академии восточного колдовства?

Может, она так же замешена в том, что в подземной тюрьме Министерства взаперти держали Первородных? Верить в это, конечно же, Лавру не хотелось. Но вдруг?..

— Простите, профессор, — вновь повторил он.

Лавр проводил Петунию до выделенной ей комнаты. В ней колдунья собиралась отдохнуть, чтобы завтрашним утром начать свой обратный путь в Академию. Юные дарования, как часто она называла своих учеников, ожидали ее возвращения и жаждали изучать азы колдовского искусства под ее руководством.

Лавр с теплотой вспоминал те дни, когда сидел в аудиториях и слушал ее лекции, жалея, что для учебы под крылом Петунии ему было отведено всего лишь полгода. Часто Лавр с некой обидой на семью думал о том, что он бы с удовольствием начал обучаться в Академии, как и другие колдуны, с десяти лет, чтобы в полной мере насладиться этой невероятной атмосферой познания ранее неизвестных ему вещей.

— Не расстраивайтесь, господин Лавр, — сказала Петуния напоследок, по родному улыбнувшись своему бывшему ученику, — у Вас еще будет возможность стать исследователем.

— Спасибо, профессор.

Конечно, так и было.

Попрощавшись с ней, Лавр поспешил вернуться в свою комнату, но на половине пути остановился, подумал и повернул в другую сторону.

Камилла привычно проводила свободное время в министерской аудитории исторического корпуса. Он значительно уступал в размере исследовательским, и зачастую пустовал, из-за не пользующегося популярностью направления. Наверное, поэтому Лавру и нравилось в нем находиться.

Внутри всегда было спокойно. И настолько тихо, что шелест книжных страниц был сравним с раскатным громом на небесах во время весенней грозы.