– Он выкарабкается? – спросил полурослик.

Магистресса кивнула и, продолжая переглядываться с молодой чародейкой, заявила:

– Бюрократия – страшнейший порок, поразивший все развитые цивилизации нашего мира. Настоящие ищейки бы меньше чем за сутки достали злодея. И я не удивлена решением архимага предоставить тебе право самостоятельного расследования.

Девушка расслабилась, почувствовала облегчение. Песок в часах, казалось, стал пересыпаться медленнее. Однако заместитель архимага слегка наклонилась над столом и исподлобья сказала:

– Это не комплимент, девочка. Настоящей ищейкой выпускнице факультета Защиты и поддержки, пусть и одной из лучших, никогда не стать. Даже при помощи чудо-птицы. К слову, где она?

– Изучает следы, – соврала Ови. – В одиночку я буду обходить академию так долго, что злодей скорее запутает меня. Ведь я и в подмётки не гожусь настоящим ищейкам.

– Кровь народа рыцарей, – заключила великанша, выпрямившись и посмотрев на девушку сверху вниз. – Зачем вы здесь?

– Нам требуется информация, мессира, – Овроллия перебрала в голове заученные имена и должности и зачитала, словно перед её глазами была шпаргалка: – Мастер Омольрец, профессор Жерацир и мастер Царвель. Все эти люди привозили холодное оружие в стены академии в течение последних двух лет. К сожалению, более ранней информации в журнале учёта не было, но стоит начать хотя бы с этого. Если нужно, могу назвать даты, когда они доставили оружие.

Песок стал пересыпаться быстрее, будто ускорилось само время. Девушка не верила в то, что Альцира обладает подобными чарами.

– Не нужно, – ответила она. – Журнал предыдущей редакции отправляется на хранение в архивное хранилище, западный корпус. Он закрыт на ключ, и канцлер предоставит его только с разрешения архимага. Как вы понимаете, ректор не намерен включать в детали расследования больше людей и... – великанша бросила косой взор на полурослика, – не людей. Из перечисленных тобою имён мне знакомо только одно, и я не удивлена, что ты упомянула его. Профессор Жерацир заведует кафедрой общей алхимии, а алхимию вам преподавали только на первых курсах. Иногда он ведёт занятия у тех студентов, для которых алхимия понадобится в будущей профессиональной деятельности, но в основном, как говорит архимаг, проводит время в своей оранжерее. Я не знаю, как попасть туда, ибо она постоянно закрыта, но знаю, что кафедра общей алхимии находится в корпусе прикладных наук, по соседству с естественнонаучным.

– Благодарю, госпожа магистресса, – поклонила голову Ови. – Полагаю, о двух подозреваемых может рассказать... магистр Хольбериц, к примеру? – она бегло взглянула на Илеса. Он буквально затрепетал от волнения.

– Боюсь, эти имена принадлежат приезжим, – магистресса упёрлась в спинку кресла, искоса взглянув на часы, – тем, кто приносит в стены Белого Пергамента знания и опыт, губительные для вашего молодого рассудка. Я и сама, если говорить прямо, считаю, что преступление совершил кто-то посторонний. Однако Хольбериц в любом случае вам здесь не поможет, он занимается административной работой и знает куда меньше меня и архимага. Почему, девочка, ты не отправилась к наставнику?

– Он плакал, если вы помните, – Овроллия переглянулась с Илесом. – Боюсь, что могу ещё больше расстроить его.

– Боюсь, если юстициары отвезут тебя в префектуру под боевой жезл коннерата Вильцеара, то от слухов о действиях верховного юстициара префектуры в отношении тебя академия Белого Пергамента прольёт реки слёз, что навеки-вечные застынут ледяными водопадами.

Девушка уловила мгновение, когда упала последняя песчинка. Часы отсчитали своё. Магистресса, словно неудовлетворённая этим фактом, вновь перевернула их.

***

Овроллия и Илес задумчиво опирались на перила балюстрады антресоли, располагающейся над лекционным залом. Они проникли сюда из лаборантской и до конца занятия решили не отвлекать профессора Кенциля, увлечённо разглагольствующего о своём ремесле совсем юным чародеям. Тот показывал детям различные фокусы с трансмутацией драгоценных камней, горных пород и прочих минералов, а затем объяснял принцип действия, разрисовывая меловую доску. С первого курса Ови помнила, насколько любила его предмет и фокусы, которые с каждым годом её обучения всё больше пробуждали в ней интерес к ремеслу изменения материи и не только.

– Именно благодаря моему наставнику я научилась работать с неоживлёнными предметами, – полушёпотом сказала она Илесу. – Вкладывая в предмет потоки мыслей, силу магии и крупинки маны, исторгаемые порами на ладонях, однажды я оживила тот портрет в подземелье и назвала то прелестное создание ласточкой. Профессор, конечно, объяснил мне, что моя ласточка не похожа на настоящую. Первые итерации напоминали уродливых гомункулов с крыльями, эдаких маленьких козодоев с огромными глазами.

– Но годы практики превратили крылатый сорняк в парящий на ветру цветок, – заключил полурослик, а подруга едва кивнула. Илес почесал затылок, поправил опущенный капюшон и прошептал: – Подожди, но ведь иллюзия – это живое существо, а не материя. А твой наставник из специалистов по неживому...

– Иллюзорные существа, как и нежить, как и элементали, считаются органической материей. Механизмы вроде големов, безусловно, не живые, однако в них заложена искра жизни, то, что приводит их в действие. Гаргульи, если не ошибаюсь, что-то среднее между конструктами и элементалями, но подробно я их не изучала. Мастер Алериц служит в академии скульптором големов, под его руководством мы с моей подругой Кресци пару лет назад вылепили каменного голема. Преподаватель поставил нам оценку «отлично», хотя в конце учебного года каждая из нас получила «хорошо».