— Я не смогу отдать тебе рогача.

— Да ты подумай ещё, время есть, пока едем. Или я только своё дело проворачиваю, а ты как хочешь, или рогачей увожу, но одним расплатишься.

Дочь леса промолчала.

— Я бы никому другому и помогать не взялся, — сказал человек. — Я просто, ну, лес ваш... Бывал там с тётушкой, так что вроде как и свой. Другие вас боятся, а я не боюсь.

— Если ты тот, кто падал в реку, то приходил ты без разрешения. И ты нам не свой. Тебя отпустили только потому, что мало видел.

— Ой, нос драть ещё будешь!.. Сама тогда выводи своих рогачей, поняла? Или возьму их, а тебе ни одного, и что ты сделаешь?

Дочь леса примолкла, раздумывая.

— Будь по-твоему, — сказала она. — Ты выводишь рогачей, и клянись, что одного отдашь мне. Второй будет твоим, если сумеешь его взять.

— Что значит «если сумеешь»? — насторожился человек. — Он дикий? Бешеный?

— Пугливый.

— Ну, это ладно, и не с такими справлялся! По рукам.

— Слово даёшь?

— Даю, даю. Один твой, второй мой.

— Если сумеешь взять.

— Да сумею я, сумею! А двоих-то чего брала, одного мало показалось?

— Они не могут друг без друга.

— Ну, придётся им научиться, — хохотнул человек.

Они привязали рогачей к тонкому дереву за околицей. Взгорье засыпало, лишь кое-где тускло светились окна. Сонно брехнул пёс — никого не почуял, так, для порядка.

— Вот не знаю, — сказал человек, — и помощь нужна, и тащить тебя с собой не хочется. Свалишься, чего доброго... Ладно, начнём с рогачей. Где?

— У дома старосты.

Человек присвистнул.

— Лихо! Там и приглядывают хорошо, должно быть. У старосты — это, значит, он на твоих рогачей позарился или сам Вольд?

— Вольд, — сказала лесная дева голосом холодным, как речной ветер. — Я приехала... я хотела помочь, но слушать он не стал. Он...

— Всё, всё, молчи. Что надо, я понял.

Человек потянул из мешка верёвку.

— Так, эту тварь привязывай тоже, — сказал он запятнанному, кивая на нептицу. — Нам шума не нужно. Тихо пришли, тихо ушли. Рогачей твоих как узнать?

— Брока светлый, на лбу пятно, второе у глаза. Один рог обломан наполовину. Гаэр белый, как туман. Он пугливый, а Брока лакомка. Найдёшь, чем угостить, и он пойдёт за тобой. Может, я сама...

— Ты здесь остаёшься. Кто, по-твоему, приглядит за этими вот? Так пугливый, значит, белый. Ох и отвалят за него, если Радде сбыть сумеет!..

Человек потёр ладони.

— И ты, глупая, с таким зверем сунулась! Ясно, что у тебя его отняли быстрее, чем рот открыть успела. Ну, стой тут. Твоя забота, чтобы звери шум не подняли и эта вот не вырвалась. А ты — за мной!

Они добрались до первых домов, пошли кругом. Староста жил на пригорке. Крепкая изгородь ограждала подворье. На скамье у крыльца кто-то сидел с фонарём, рядом лежал пёс, поодаль бродил ещё один. Темнел низкий амбар.

Из хлева донеслось короткое мычание. Пёс насторожился, поднял уши. Звук повторился, и пёс брехнул.

— А ну цыть! — прикрикнул сторож от крыльца. — Только жрут и воют, у-у, твари!

Пёс оглянулся на него и тявкнул ещё раз. Сторож привстал, топнул ногой, и пёс, поджав хвост, отбежал.

Второй поднял голову и снова опустил.

— Так, слушай, — зашептал запятнанному спутник. — На, держи верёвку. Я этих отвлеку, вон калитка, откроешь. Дальше дуй в хлев. Рогачей находишь, сразу путай им морды, чтоб молчали, и тяни наружу. Времени будет немного, я постараюсь выгадать, но как повезёт. Двери не бросай нараспашку, чтобы не сразу поняли, что тут кто-то был. Выведешь, меня не жди, к этой иди. И готовьтесь. Я когда вернусь, может, нужно будет убираться быстро. Всё понял?

Шогол-Ву кивнул.

— И ещё, знаешь, белого первым выводи. Второго не успеешь если, не беда, а белый уже наш, и нам он нужен. Если продадим, тебе с него половина золотой достанется. Понял?

Шогол-Ву кивнул ещё раз.

Человек молча сунул ему верёвку, пригнувшись, двинул в сторону и пропал в тенях.

Вскоре за амбаром взвыла рыжуха, нагло и протяжно. Пёс, залаяв, бросился туда. Второй поднял голову.

— Этого не хватало! — с досадой произнёс охранник. — Куда, дурень? Цыть!

Рыжуха зашипела и снова завыла прерывисто, будто насмехаясь. Донеслось рычание пса, он заскулил и умолк.