Я судорожно вздохнула и быстро включила маневровые, глядя по приборам, как замедляется наш полет. Датчик гравитации показывал возрастающие перегрузки, но до критических отметок, с которыми бы не справилось наше оборудование, было еще далеко.

— Кораблям в секторе четырнадцать, внимание! Немедленно покиньте сектор в направлении станции «Бионс». Жду отзывов!

Судя по приборам, в указанном секторе находилось четыре звездолета: один дипломатический, два транспортника и один рейдер. Капитаны всех судов отозвались о получении приказа и, развернувшись, направились к станции. На основной частоте царила гробовая тишина.

Пришлось отключить двигатели и попытаться завершить тормозной маневр. Затем, после нескольких неудачных попыток, я плюнула и пошла в каюту, где спал ДеВель. Осмотрев его почти зажившие раны, я нажала кнопку на капельнице, приводя пилота в сознание. Он оглядел меня чуть замутненным взглядом и застонал.

— Встать можешь? У нас проблемы, объяснения — потом. Нужна твоя консультация.

Он покивал головой, медленно осмотрел повязки, ощупал синяки и аккуратно сел на постели. ДеВель значительно похудел за время, проведенное в анабиозе, но выглядел не так уж плохо, как могло быть. Имперская медицина ставила на ноги даже быстрее эльфийского лечения.

Выпив воды, благодарно нацепив спасенные мною очки и немного придя в себя, пилот сел в свое кресло и оглядел приборы.

— «Дарион-74» сопровождал нас на «Комету-6», в процессе полета началось что-то странное… — Я повторила запись приказа Эльмарко. Эта запись заставила пилота выругаться и начать быстро тормозить. — В чем дело? За сто лет я в такой ситуации не бывала.

— Я слышал о таком, — хрипло проговорил пилот, вглядываясь в названный сектор, который теперь был совершенно пуст. — Оранжевый код — неопознанная угроза. Скорее всего, сообщение пришло с «Бионса» или с одной из планет, где стоят мощные телескопы. В секторе что-то есть или скоро будет.

Пилот указал на сканер и едва заметно поежился.

— Это может быть все, что угодно. Неопознанный сигнал, мощное излучение, радиационная волна, аномалия.

— Или враг, — резонно добавила я.

— Там никого нет, корабли мы бы увидели с нашим оборудованием, — покачал головой пилот, чуть нервно поглаживая штурвал.

Минуты в ожидании текли неспешно, тягостно. Иногда кто-то пытался завязать разговор по общей частоте, но после твердого замечания Эльмарко все вопросы утихали. Мы развернулись носом к четырнадцатому сектору, отчего станция теперь была далеко над нами. Как будто мы могли хоть что-то разглядеть на фоне черноты космоса и редкого мерцания далеких звезд, которые, скорее всего, даже не входили в галактику, где находилась Империя. Но такой маневр выполнили практически все в системе, простые инстинкты — не поворачиваться спиной к неизвестной угрозе.

— Скорее всего, сейчас проводится анализ данных, исследование где-то на «Бионсе», — произнес ДеВель. — Только после ответа ученых и решения Эльмарко мы сможем продолжить полет.

— А если этого не хватит?

ДеВель спокойно пожал плечами.

— Тогда через сверхмощные передатчики с «Бионса» передадут сообщение на Гиру, правительству, и к поискам ответов уже подключатся лучшие умы и стратеги Империи. Правда сигнал будет идти с отсрочкой где-то на двадцать минут. Более скоростные передатчики, без задержек, сейчас стоят только на крейсерах и десятке планет. Эта система еще такой радости не удостоилась.

Я ощутила, что не могу сглотнуть ком в горле и полезла в карман кресла за бутылкой воды. Тепловатая жидкость немного помогла, но ощущение надвигающейся угрозы было тяжело убрать парой глотков.

— Говорит начальник станции «Бионс». В нашу систему вошли неизвестные объекты. Они не просматриваются обычными средствами, их удалось обнаружить только из-за гравитационного гало. Предписываем всем кораблям принять новый алгоритм для виртуального моделирования сканеров. Алгоритм отправлен.

ДеВель склонился над панелью управления, что-то удивленно бубня себе под нос об отражении света и нейтринном сканировании.

— Это, конечно, не совсем то, — уже громче произнес он. — Нам будет передаваться информация с телескопов Бионса, а наши компьютеры уже интерпретируют данные, визуализировав. Но уже лучше, чем ничего.

— А сейчас я буду ругаться на мертвых языках! — пригрозила я.

ДеВель бросил на меня быстрый взгляд и вздохнул.

— Эти пакости не излучают свет и не отражают, их обнаружили только из-за того, как преломляется свет звезды за ними. Вроде как дрожит разогретый воздух над огнем. Приборы «Солнца» не могут этого заметить без специального алгоритма, наша навигация базируется на опознавательных сигналах всех кораблей, планет и станций, а также на анализе излучений. А тут уже нужны гравитационные радары. Поэтому нашими глазами будут телескопы «Бионса», а алгоритм создаст подобие модели объектов на наших мониторах. Так понятно?

Я чуть раздраженно кивнула. Все-таки нужно почаще ругаться на мертвых языках, чтобы окружающие делали скидку на кардинальные отличие в наших познаниях.

— Готово, — отрапортовал пилот.

И тут же на экран медленно вползли две жирных ярко-оранжевых точки.

Неопознанные объекты.

Большие.

«Дарион-74» тоже был не маленьким, то, что он, как и мы, назывался истребителем — лишь упрощение. Мы скорее подпадали под боевых разведчиков, «Дарион-74» же являлся боевым рейдером, полноценной машиной для уничтожения. Восемнадцать бортовых орудий и одна магнитная пушка на носу, два слоя брони и еще два защитных поля — было чем похвастаться. Но на нашей стороне скорость и маневренность, а также малые габариты, что усложняло врагу прицеливание.