Это все было не так уж страшно, если не упоминать о том, что я ослепла.

— ДеВель, ты здесь? Ты цел? — мой голос нарушил звенящую тишину вокруг, но ответа не последовало — «Дарион-74», это «Черное солнце», вы меня слышите? «Бионс», вызывает «Черное солнце»… Кто-нибудь, отзовитесь!

Тишина. Гробовое молчание эфира и реальности, заставляли до боли сжимать штурвал и кричать в пустоту, в надежде, что меня кто-нибудь услышит.

— «Бионс», вызывает «Черное солнце», ответьте…

— Это «Дарион-74», капитан Эльмарко Даст, смените частоту на общественную…

— Я не могу, я ничего не вижу, — ответила я, ощущая как по лицу бегут слезы из воспаленных, ноющих глаз. Я даже не могла в скафандре пощупать их, чтобы понять, а не сами ли глаза сейчас вытекают. Но каким же облегчением было слышать этот приятный голос. — Первый пилот ДеВель не отвечает…

— Успокойтесь, все хорошо, мы сейчас возьмем вас на буксир и доставим на станцию для лечения. Вас контузило взрывом вражеского корабля, многие получили подобные повреждения и уже идут на поправку, — ровный голос Эльмарко успокоил меня.

Я усилием воли отпустила штурвал и откинулась в кресле, надеясь, что второй пилот жив и здоров. Мне казалось, что я на миг провалилась в сон, от ощущения безопасности и конца битвы, я почувствовала физическое облегчение. И усталость не заставила себя ждать.

Я очнулась, когда ощутила толчки от захвата: судя по всему, мой корабль затащили в трюм какого-то другого, большого судна. Вскоре зашипела дверь на «Солнышке», и я завертела головой, пытаясь получить больше информации.

— Все хорошо, это Эльмарко, вы на «Платинуме», имперском крейсере. К вам сейчас подойдут медики и помогут добраться до лазарета, не паникуйте, — снова раздался в наушнике голос.

Я ощутила, как чьи-то руки сняли с меня шлем, затем чуть ощупали лицо, вскоре с меня стащили скафандр, правда, некоторые части почему-то не снимались. Я попыталась их пощупать, но мне не дали. Спокойные, убаюкивающие голоса, советовали лечь на носилки и не двигаться.

— Где мой второй пилот?

— Проверьте другой скафандр! — скомандовал женский голос. — Что с ним?

— Жив, без сознания.

Пока меня перекладывали на носилки, мое богатое воображение изобразило живой скафандр, заставив меня чуть истерически хохотнуть. Сразу вернулась пульсирующая боль в голове и глазах.

— Тише, все хорошо, — раздался надо мной знакомый голос, и рука скользнула по моему лицу. Раньше, чем я успела сориентироваться, мне вкололи снотворное, погружая в медикаментозную кому.

Я очнулась в белоснежной капсуле. Все вокруг сияло, я ощущала это даже через закрытые веки.

— Не открывайте глаза, — проинструктировали меня.

Вскоре на лицо легла прохладная, влажная повязка и стало значительно темнее. Боли я не чувствовала, но нужно отметить, что и тело я не сильно ощущала. Все словно зависло в тумане, и голоса приходили откуда-то издалека, пробиваясь через мутную завесу.

— Здравствуйте, я ваш врач, — произнес голос, явно принадлежащий пожилому человеку. Я ответила на приветствие, и мужчина продолжил:

— Вас ранило при столкновении с аномальным объектом, которое вы называли, судя по записям, фиолетовым свечением, а позднее — задело взрывом, когда враг был уничтожен. Вашим глазам нужно время, чтобы прийти в норму, поэтому пару дней вам не стоит их открывать на свету. Ожоги мы уже обработали, в тех местах, где скафандр прикипел к коже. Видимо, это тоже было вызвано свечением вражеского корабля. А теперь скажите мне, как вы себя чувствует?

Я разлепила губы и ощутила на них трубочку, сделав пару глотков воды, я смогла произнести:

— У меня за спиной много боев, так что есть с чем сравнивать. Терпимо. Меня больше интересует состояние моего второго пилота и полная информация о ходе и результатах сражения.

— Охотно верю, — добродушно рассмеялся врач. — Я лишь могу сказать, что ваш второй пилот пока без сознания, мы сейчас долечиваем его легкое, которое плохо перенесло нагрузки. Но его глаза и кожа почти не пострадали. Думаю, вы поправитесь практически одновременно. А сейчас вам нужно поспать. О других моментах вы узнаете позже.

Подумав, я решила, что заслужила немного отдыха, и позволила темноте унести себя как можно дальше.

В следующий раз я очнулась и не увидела яркого света вокруг. Все тонуло в серости и тишине, я подняла руку и снова нащупала повязку на глазах.

Однажды в детстве я так же ослепла от праздничного фейерверка, когда он взорвался прямо у меня в руках. Кожа на пальцах чуть обгорела, но куда сильнее пострадали глаза. В те дни меня неотступно сопровождали братья, Донат и Маркел. Они помогали ходить по бесконечным лестницам замка, выбирали за меня во время обеда куски повкуснее, следили, чтобы никто из других членов семьи надо мной не подшучивал. Это было так мило. Именно тогда мне открылось, что далеко не многие мужчины смогут меня преданно и нежно любить, ведь я мила и беспомощна только в моменты страшных болезней и ранений. Тогда, во тьме, я увидела истину: сильной женщине сможет помочь только еще более сильный мужчина.