Эди медленно покачала головой.

– Я не знаю.

– Ты знаешь его телефон?

Наши дни

Эди сидела за столом, работая над набросками фойе для нового клиента, когда кто-то постучал в дверь. Голова была занята набросками, но также Маком, детьми и собеседованием Райли с Синтией, назначенным на вторую половину дня. Думая, что за дверью Лора Лу, Эди, не отрывая карандаша от листа, рассеянно отозвалась:

– Войдите.

Когда тишина затянулась, Эли подняла голову и увидела, что это не Лора Лу.

– У тебя есть минутка? – спросил Грэм, держа под мышкой тубус с чертежами.

Она закрыла блокнот и показала на кресло напротив своего.

– Я удивлена, что ты еще хочешь иметь дело со мной после моей истерики в нашу последнюю встречу.

– Ты шутишь? – Грэм сел и пристроил тубус на пол у своих ног. – Я даже не был уверен, что ты захочешь разговаривать со мной сегодня. Я почти ждал звонка Тернера с уведомлением, что больше не работаю над проектом.

– Прости. Я была зла, но не на тебя. По крайней мере не на тебя одного.

Он улыбнулся:

– Ладно. Но что случилось? Что…

– Она пришла к нему на работу.

– Кэт?

– Нет, Райли. Его дочь. Его и Кэт. Кэт умерла в прошлом году.

– Ого. Ладно. Тогда расскажи мне про Райли.

Эди глубоко вдохнула и коротко ввела его в курс дела, сообщив некоторые подробности, но утаив другие. Но она рассказала ему главное. Важное.

– Она живет у вас дома? Надолго?

– Не знаю. Мы подождем, пока родится ребенок, а потом просто… посмотрим.

Его взгляд – полный жалости и тоски – чуть не сломал ее.

– Знаешь, ты можешь поговорить со мной обо всем. Ты не обязана, если не хочешь. Но я могу выслушать, если тебе понадобится.

– Спасибо тебе. – Она подвинула чашку с кофе на несколько дюймов вправо. – Пока ничего не решено. Так что и говорить особо не о чем.

Он немного помолчал и кивнул:

– Ладно.

Эди наклонилась к столу.

– Так ты принес чертежи? – Грэм не ответил, и она приподняла брови и кивнула на тубус на полу. – Ты собираешься мне их показать или как?

Он пристально посмотрел на нее:

– Ты обещаешь сказать что-то, кроме «они замечательные»?

Она улыбнулась:

– Извини за это. Да, если ты дашь мне посмотреть на них еще раз, я обещаю дать тебе подробный анализ.

– Ну, не знаю, хочу ли я этого.

Он встал и открыл крышку тубуса. Достав все чертежи, он бросил взгляд на ее стол. Кроме лампы у нее были четыре стопки блокнотов и документов, две кофейные чашки, множество карандашей и цветовой веер «Фэрроу-и-Болл».

– Попробуем на полу? – предложил он.

Она засмеялась.

– Наверное, это хорошая идея.

Грэм встал на колени на сером ковре и развернул чертежи, прижав их разными круглыми стеклянными пресс-папье. Эди села рядом, подогнув ноги, и взяла один кругляш. Он был маленьким – с монету в 25 центов – и лежал на ее ладони, как теплая галька.

– Они мне нравятся.

– Это папины. – Он забрал у нее стекло, коснувшись ладони шершавыми пальцами. Когда он положил грузик на чертеж, слова и линии под ним увеличились. – Он пользовался ими в качестве лупы. Он всегда ненавидел очки для чтения, так что хранил эти по всему дому. Мне они нравятся. Подумал, что из них выйдут хорошие держатели. – Он слегка подбросил один в воздухе и поймал, затем положил на чертеж и сел ровно. – Будь со мной помягче.

– Мне не нужно быть помягче. – Эди внимательно рассмотрела каждый из чертежей, разложенных на ее ковре. – Я видела дома, которые ты проектировал, но видеть твои планы… – Она склонила голову набок, глядя на один чертеж, пытаясь представить настоящий дом, построенный на участке Тернера. – Это произведения искусства. Ты отдаешь их клиентам, когда дома закончены?

Он кивнул.

– Обычно в подарок в конце.

– Невероятно. Они великолепны. Тернеру и Мэриголд понравится. Мне нравится.

– Я очень рад.

– Можно внесу несколько предложений?

Он засмеялся.

– Я так и знал, что это было слишком легко. – Он скрестил ноги и оперся на вытянутые позади руки. – Жги.

В следующие несколько часов они просмотрели каждый лист планов и обсудили каждую деталь: покрытие потолков, расположение встроенных шкафов, размеры окон, планировку кухни, размеры ванных комнат и гардеробных. Там, где Грэм имел твердое мнение по поводу чего-то включенного в чертеж, он упирался, и она по большей части не настаивала. А когда она была права насчет необходимых изменений, он признавал это и уступал.