– Думается, не в этом дело. Предполагаю, что они пообщались с местной достопримечательностью.

– Да? – москвич удивился. – Почему ты так решил?

– Я поговорил с персоналом и узнал о вчерашнем разгульном и удалом веселье, в котором они прибыли. Не думаешь же ты, что такие резкие изменения возможны от нескольких часов приятного во всех отношениях секса и капелюшечки сна, перехваченного урывками?

– Ну… не знаю, кто разберет эту шпану.

– Вот то-то и оно… чего-нибудь закажем?

– Я голоден, как волчара на льдине в Антарктиде.

Следователи прокуратуры – Потапенко Александр Кириллович из Москвы и Сотников Константин Абрамович из Ярославля – были знакомы вот уже как семь долгих месяцев. Вначале Потапенко один занимался поисками Руслана Покруты-Половцева, а затем на стоянке «Кольчуги» обнаружили автомобиль одного столь же молодого, как Руслан, человека из Ярославля, а за ним, спустя две недели, пропал мужчина сорока пяти лет, всё из того же Ярославля, и его след также оборвался возле «Кольчуги», прошёл месяц с несколькими днями, и к троице присоединился бедолага из Костромы, а за ним – мужик с Ивановской области, и недавно к ним добавился местный житель, а двое его односельчан пока не были объявлены в розыск, но уже несколько дней их никто не видел. О двух последних Сотников узнал из переговоров с хозяевами заведения, с Чвакошвили Тамазом Ревазовичем и с его женой Ларисой, перед которыми исправно отчитывался Олег. Перед суровыми очами следователя Олег подтвердил всё ранее сказанное своему работодателю.

Олег, успокоивший совесть исполнением гражданского долга, поставил под нос высоких господ кушанья и, чуть ли не кланяясь, отошёл.

– Итак, пропало шестеро, и все здесь, ещё с двумя – пока не ясно, – подвёл итоги Потапенко. – Ты здесь со всеми поговорил?

– Угу.

– Надеюсь, ты меня от этой обузы избавишь? Расскажешь мне всё, что узнал, и баста!

Сотников ел, и лишь коротким чавканьем показал, что согласен.

– Спасибо, я буду должен.

– Ерунда.

– Мы сейчас в Ярославль?

– Угу. – Сотников ел.

– Ты что-нибудь накопал о своих пропавших? Бизнес, семья?

– Угу.

– Значит, есть ниточки, которые с этим местом не связаны. Можно смело браться за раскрутку обычного клубка. Ясно. Всё как обычно. И мы ни на йоту не верим в потустороннее?

– Точно.

– Ясно. Ты говорил, что у тебя что-то имеется на моего Покруту.

– Представь… твой Покрута бывал в Ярославле. И даже однажды встречался с одним из моих.

– Почему-то я не удивлён.

– Да?

– А чему удивляться? Там у него вполне могли быть финансовые интересы. Вполне.

– А то, что там фигурирует некая особа?

– Женщина?

– Ага, удивился! Обрадовался! Вон как глаза заблестели.

– Ещё бы! Мой Русланчик был ещё тем бабником. На этой загаженной почве я перелопатил не мало всякой дряни. Да только всё по местным, по московским. Заглядывать в такую даль не доводилось. Что ж, взглянем на твою особу.

– Нашу.

– Это точно.

– Ты ешь, а то не застанем.

– А ты знаешь, где она будет?

– Я не даром жую свой хлеб. Я всё знаю.

– Хвастун, оно конечно, но я прощаю, потому что это прекрасно!

– Что я хвастун или что я знаю о ней?

– Что знаешь.

– Хе-хе… Спасибо.

– Всегда рад услужить.

– Учту.

Потапенко предался спорому поеданию румяной жирной курочки и овощного салата, запивая это добро виноградным соком, и украдкой поглядывая на сладкий сдобный пуфик – десерт, лежащий на маленькой глиняной тарелочке, украшенной названием заведения и пущенными по кромке витиеватыми финтифлюшками.

Четверо упёртых ребят слышали их разговор. Лишь только следователи попрощались с хозяином заведения и покинули здание, они стали обсуждать и осмысливать новую информацию. Правда, это ничем им не помогло. И они вернулись к первому событию этого дня. Они обменялись едкими замечаниями по поводу того, что шестеро пижонистых, немного гламурных их сверстников, помигав тормозными огнями машин, поколебавшись на съезде к шоссе, отбыли туда, откуда приехали, а не продолжили начатый путь, – сдрейфили, не выдержали и одной ночи, затосковали, заскучали, почуяв правду жизни, неотступно шагающую за пропащим Русланом, как он – за вечной осенью.

– Получили сполна, – сказал Сёмка, – будут знать, почём фунт лиха. Слишком легко они катились по жизни, всё равно что колобок по тропинке от домика бабушки да в лесок. А в лесу-то – волки!

– А мне их жалко, – сказал Лёшка.

– Ты чего, обалдел? – вскинулся на него Кирилка.

Его поддержала Ритка.

– Ведь они баловни, баловни своих родителей, – сказала она. – У них уже с рождения всё было, они никогда ни в чём не нуждались, они лишь придумывают себе проблемы, прожигают жизнь, ни о чём не беспокоясь – некогда им задумываться и присматриваться. Некогда! – Ритка негодовала, прямо-таки шипела от раздражения. Она испепеляюще посмотрела на Лёшку и, вскинув носик, сердито отвернулась к окну, но губы у Ритки дрогнули, и показалось, что она вот-вот расплачется.