Тристан заморгал, выныривая из мыслей, и постарался вслушаться в поток слов, которые лились с губ Сэйдж. Но она морщила носик, и это отвлекало с удивительной силой.

– Вы слушаете? – вопросила она, возвращая его из грёз.

«Броситься бы на меч, хоть отдохну».

Глаза говорили, что ассистентка очень красива. Пытаться отрицать это значило согрешить против истины. Он подумал об этом сразу же, когда увидел её в лесу: солнечный свет обтекал плечи, а строгий взгляд смягчала доброта, которой он не заслуживал. Но красота была для него не важна. Обычно.

Женщины, с которыми он сходился, когда искал близости, смотрели на мир так же искажённо, как и он сам. Секс для него был способом удовлетворить естественную потребность – как сон или пища. Он не видел толка в страсти, в обожании, но при виде лица собственной ассистентки испытывал истерические всплески и того и другого.

Несмотря на то, что она всё ещё глядела на него так, будто он её пнул.

Этого он почему-то вынести не мог.

– Прости. – Он откашлялся. – Увидел пчелу и отвлёкся.

В пустоши, где водятся одни духи, у него было мало шансов убедить её в этом.

– Конечно. – Она сощурилась, и Тристану стало не по себе под её взглядом.

Он глубоко вздохнул, провёл рукой по волосам… и сдался.

– У нас с королём Бенедиктом долгая история. Только моя семья знает её целиком. Я не то чтобы не хотел поделиться с тобой. Я просто не знаю, как рассказать. – Ответ был честный, по крайней мере, Тристан постарался сделать его таковым.

Она смягчилась, и он ощутил, как в груди что-то натянулось.

– У меня в прошлом тоже были такие вещи. Я понимаю.

Вот это разожгло в нём искру любопытства, да такую, что с ног валит, но он лишь кивнул.

– Перемирие, Сэйдж? – Поколебавшись, он протянул руку, и она улыбнулась так, что в голове зазвенел тревожный набат. Но он отвлёкся на тепло её ладони.

Она чуть подалась вперёд, сияя голубыми глазами.

– Перемирие – это скучно, сэр, – заявила она театральным шёпотом, выпустила его руку и отвернулась.

Внезапно он сильнее испугался мести ассистентки, чем предателя, за которым охотился. Впрочем, и то и другое с большой вероятностью вело к его скорой гибели.

Точно свалится.

Она поднялась на цыпочки, балансируя рукой. Другой она тянулась к вентиляционному люку над столом босса. Не хватило всего пары дюймов, и она застонала с досады. Вентиляционная система замка должна была нагревать и охлаждать каждую комнату до комфортной температуры, и все каналы вели куда-то в глубь замка.

Но их обычно не использовали и не открывали, потому что палочка огня и льда была слишком непредсказуема – волшебная палочка, которую стащили у русалок. Такие должны были разогреваться или охлаждаться, но эту, кажется, кто-то проклял, так что она выдавала температуру на свой вкус, и результат, как правило, не совпадал с нужным.

Так что палочку убрали подальше, а вентиляцию закрыли. Кроме этой: эту Эви нужно было открыть. Изучив чертежи замка, она увидела, что канал над столом босса шёл прямо в столовую, где обедало большинство сотрудников. Если бы только получилось открыть эту заразу, можно было бы получать все нужные сведения прямо к столу.

Буквально, учитывая, что Эви до сих пор стояла на столе.

Когда ей пришла в голову эта мысль, босс куда-то ушёл, сотрудники тоже отправились на обед, так что ей ничего другого не оставалось. Задним умом она поняла, что не помешала бы стремянка. Кингсли как раз напомнил ей об этом, глядя, как она лезет на стол с другой стороны: в одной лапке «ПЛОХАЯ», в другой – «ИДЕЯ».

– Мне не нравится такая критика, – ответила Эви и упрямо подпрыгнула. Ноги в чулках оторвались от поверхности стола. Она ощутила, как люк поддался под пальцами, и когда приземлилась обратно, услышала шум голосов.

– Ух! Поверить не могу, что сработало.

– Я тоже.

Сухой голос отравил миг победы, и Эви обернулась к открытой двери кабинета, где обнаружила босса, который, подняв бровь, прислонился к косяку.

– Я открыла вентиляцию, – сообщила она, показывая наверх так, будто это не очевидно.

– Я вижу. – Он бросил взгляд на обувь на полу, затем – на её ноги в чулках у него на столе и вернулся к её лицу.

– Не хотела лезть в обуви к вам на стол. Подумала, это как-то грубо, – разумно пояснила она.

– Да, следует соблюдать этикет, когда стоишь на чужой мебели.

Эви кивнула, сделав вид, что не уловила сарказма.

– Вот именно. А вентиляция нужна, чтобы мы могли слушать, что про вас говорят за спиной.

– Надеюсь, ничего хорошего, – сказал он, подходя.

С утра он привёл себя в порядок, потому что свободная чёрная рубашка была заправлена в удобные кожаные штаны, подчёркивая узкую талию. Эви закашлялась и подняла взгляд к вентиляции, встав на цыпочки, чтобы разобрать голоса.