– Да. Не стоило бы, но оставайся.

– Спасибо, сэр! – издалека ответил Блэйд, потому что Тристан уже отошёл к витражному окну, открыл щеколду и распахнул створку, чтобы насладиться летним ветерком.

Лица коснулся свет, но тепла он не ощутил, будто Сэйдж забрала с собой даже энергию солнца.

Он не замечал, что Блэйд ещё не ушёл из кабинета, пока не услышал, что тот задал ему вопрос – так тихо, что Тристан едва не пропустил.

– Сэр… А что насчёт Эви?

Тристан не ответил и услышал удаляющиеся шаги Блэйда, затихающие вдали.

Но вопрос эхом отозвался в мозгу столько раз, что Тристану захотелось выскрести его из головы.

«Что насчёт Эви?»

Эви всегда знала, что её убьёт собственная глупость. По собственной вине она слишком уж часто оказывалась в опасных ситуациях – нечаянно, но однажды непременно должен был наступить момент, когда удача иссякнет.

Сначала она уселась верхом на босса, а потом уволилась, и всё за один день.

Она застонала, закрыв лицо руками, и перекатилась по кровати, не обращая внимания на Лиссу, которая неуверенно толкнула дверь.

– Мне в школу надо. – Она тихо поставила что-то на тумбочку у кровати Эви. – Я сделала тебе чай, папе обычно помогает… Когда ему плохо.

Эви немедленно села, посмотрела на Лиссу и бросилась объяснять, что не больна, отчаянно пытаясь стереть с лица сестры это страдальческое выражение.

– Всё хорошо, Лисса, гарантирую, я не заболела, как папа.

Сестра расслабила плечи.

– Тогда чем ты заболела? Обычно не пропускаешь работу.

Эви потёрла подбородок, чувствуя под ладонью комок в горле.

– Тут болит. В сердце.

Ей самой бы разобраться с чувствами, не говоря уже о том, чтобы объяснять их десятилетней сестре.

– Так тебе грустно. – Лисса кивнула.

– Ну… – Эви обдумала эти слова. – В общем, да, наверное, можно и так сказать.

– Эви, ты употребляешь слишком много слов, чтобы описать простые вещи. – Сестра похлопала её по голове и подобрала с пола книжку. – Пары хватит. Так людям проще понять тебя.

Слегка повеселев, Эви встала и с улыбкой проводила сестру. Затем босиком прошлепала по кухне и набрала из крана воды.

Покосилась на символ сделки на мизинце. Она ждала, что за неподчинение последует некая расплата. Она ведь уволилась, в конце-то концов. Где же возмездие? Или смерть не будет быстрой? Может, в один прекрасный день сердце просто вдруг остановится? Надо что-то с этим сделать, иначе Лисса останется одна и…

За спиной послышался хриплый кашель, Эви подпрыгнула и пролила воду.

– Прости. – Папа снова закашлялся, повалился на стул, бледный, измученный. – Не хотел тебя пугать.

– Папа! – Она подошла, склонилась к нему. – Ты пьёшь лекарство, которое приготовила тебе моя подруга?

Он виновато улыбнулся и дрожащей рукой вытер пот со лба.

– Думал, уже не надо. Мне стало гораздо лучше.

Эви покачала головой, стараясь не браниться. Папа не всегда уделял вещам нужное внимание. После смерти Гидеона и ухода матери отец так отчаялся, что не находил в себе сил даже взять на руки Лиссу. В семейном кругу они решили, что Эви больше не будет ходить в школу, к друзьям, а станет учиться на дому, чтобы помогать папе с сестрёнкой.

Эви принесла своё детство в жертву, но это была небольшая плата за то, что она подвела свою семью, маму, Гидеона. Она гадала, не поэтому ли выросла такой порывистой и упрямой. Она должна была перерасти свои детские черты. Но вместо этого застыла, как бутон, который срезали, не дав распуститься.

Папа вдруг испуганно попытался вскочить на нетвёрдые ноги:

– Лисса ещё дома? Не хочу её пугать. Она так радовалась, что я поправляюсь.

– Она уже ушла в школу, – успокоила его Эви. Она закинула его руку себе на плечо и проводила в спальню. – Папа, не забывай о себе, пожалуйста. Если не ради себя самого, то ради Лиссы.

Эви заботливо уложила его, накрыла одеялом и открыла ящик комода. Быстро нашла бутылочку с лекарством и отмерила несколько капель.

– Пей, – скомандовала она.

Через несколько минут лекарство подействовало, у папы начали закрываться глаза.

– А ты почему не на работе, дорогая?

Эви уселась в мягкое кресло у постели и укуталась в вязаный плед.

– С боссом поругалась, – ответила она, радуясь, что хотя бы здесь можно не врать.

Он поджал губы.

– Что бы там ни было, уверен, всё не так плохо. – Он улыбнулся. – Можно и сходить извиниться.