А мы купили ящик итальянской шипучки и много-много цветов для Маринки. И один за другим были расцелованы в знак благодарности.

Ни одной фотографии того дня у нас не осталось.

Когда совсем стемнело, Маринка позвала всех купаться, и мы, как всегда, сразу послушались. Только Шериф с Машкой остались возле автобуса.

Месяц светил ярче самого яркого маяка. Мы плескались в полосе прибоя, прыгая навстречу волнам, пока не надоело; тогда, взявшись за руки, мы пробежались по косе почти до самого заброшенного маяка и улеглись на отмели, встречая визгом и смехом каждую высокую волнушку. Иногда нас накрывало с головой. Маринка делала вид, что боится медуз, а мы так и норовили подобраться к ней поближе и шлепнуть по чему придется. Она верещала, отбивалась и кидалась то к Максу, то ко мне – мстить. Или, спасаясь от нас обоих, вдруг прижималась к Костику, а тот героически прикрывал ее своим телом. Так мы веселились, наверное, с полчаса, а потом замерзли и вприпрыжку, спотыкаясь и падая, вернулись на берег.

Оказалось, что Шериф не поленился разжечь костер. Это пришлось очень кстати. Макс принес бутылку какого-то бренди (шипучки уже не хотелось), и мы пустили ее по кругу. Сделав хороший глоток, Марина зажмурилась и поскорей передала бутылку дальше. «Ой, мне хватит», – сказала она. Мы приложились еще по разу и стали прислушиваться к ощущениям.

Эта ночь была особенной. Это знала Марина, это знал Макс, это знал я, а Костик если и не знал, то чувствовал.

– На вас так прикольно смотреть, – сказал Костик чуть погодя.

– Это почему же на нас прикольно смотреть? – спросил Макс, держа Маринкину ладонь в своей.

– Да так, – засмеялся Костик. – Ничего.

– Мы сходим, погуляем, – сказал Макс.

Он встал и протянул Маринке руку. Она помедлила и подчинилась. Пламя костра отбрасывало на их тела неверные блики. Я увидел, как нежно она коснулась его плеча, и мое сердце сжалось. «Вот почему люди кричат «горько», – произнес знакомый голос внутри меня. – Ах, как темны глубины подсознания». «Дьявол, – узнал я. – Ну что же, я готов». Но ничего не произошло.

– Красивая девочка, – тихо сказал Шериф, когда они скрылись в

темноте. «Ненавижу», – подумал я. А вслух хрипло спросил:

– У нас еще коньяк есть?

Шериф передал мне бутылку. Я сделал несколько глотков. Глаза слезились от дыма. Костик сказал мягко:

– Успокойся. Ты же понимаешь, что скажут люди, если…

Я вскочил и, не помня себя, схватил его за воротник. «Что ты об этом знаешь, – рычал я. – Заткнись вообще!» Он не сопротивлялся, даже как-то устало прикрыл глаза. Мне хотелось врезать ему по лицу, по зубам, по носу, но ведь он не смотрел на меня! Тут Шериф легонько, но властно придержал меня за плечо, и я очнулся.

– Брейк, – сказал Шериф. – Разошлись.

– Да что же вы все мне футболку рвете, – вздохнул Костик.

– А чего ты меня лечишь? – огрызнулся я. – Ненавижу это всё. Ненавижу.

– Больше не пей, пожалуйста, – сказал Шериф.

– Это почему же?

– Потому. Возьми, покури, расслабься.

Он достал из кармана коробку туго забитых папирос и дал одну мне.

– Взрывай.

Трава от фельдшера Гачикяна была очень хорошей. Понемногу мне стало легче. Но не настолько, чтобы спокойно ждать, когда они вернутся («усталые, но счастливые», – подсказал голос внутри). И еще почему-то мне было страшно, что они не вернутся совсем. Похоже, я не понимал собственных мыслей. Я счел за лучшее лечь на песок лицом вниз.

«Первые люди на Земле, – сказал появившийся дьявол. – Каждый раз всё заново. Вот что мне всегда нравилось».

«Ты сволочь. Ты похотливый козел», – откликнулся я.

«Можно и так сказать, – согласился голос внутри. – Кто как видит».

«А какой ты на самом деле?»

«Встретишь – не спутаешь. Не спеши».

«Почему ты сделал это именно со мной? – спросил я. – Я не хочу так мучиться».

«Что ты знаешь о мучениях? – усмехнулся дьявол. – А по твоему вопросу так тебе скажу: тебе уже повезло в игре. Ты знаешь, что бывает с теми, кому везет в игре?»

«Это не мои деньги, общие», – сказал я.

«А ведь и правда. Смотри, как ты быстро растешь. Мальчики-то ни при чем, ты им сам долю выделил. Да и побегали изрядно. А вот к твоей сестренке у меня будут вопросы. Что-то больно легко ей все достается».

Меня охватил ужас.

«Вот видишь, ты врубился, – продолжал дьявол. – Нельзя от всего получать удовольствие. В жизни должно быть место… задорной и радостной песне. Я вот думаю, какую песню я захочу услышать».

«Не трогай ее, – взмолился я. – Ради бога, оставь ее в покое».

«Ты чего, охренел? Ты хоть понял, с кем разговариваешь?»

Я задумался.

«С собой самим», – наконец ответил я.

«Можно и так сказать», – повторил дьявол.

«Кто бы ты там ни был, если тронешь ее – убью».

«Ты даже не подозреваешь, как это легко».

«Оставь их, последний раз тебе говорю».

«Да пошел ты, – рассмеялся дьявол. – Ладно, вставай и поздравляй своих чемпионов. I’ll be back».

Я сел и протер глаза. Шериф подбрасывал в костер веточки.