— Наблюдайте за сигналами с левого фланга! — приказал он Павличенко.

В это время от банды отделились два всадника и поскакали к советскому берегу, прямо к протоке. Торопов оглянулся и ахнул: к острову легкой рысцой трусила лошадь, запряженная в сани. В санях сидели две колхозницы. Не подозревая о подстерегавшей их опасности, колхозницы громко разговаривали и смеялись.

«Захватить хотят!» — сообразил лейтенант, ругая себя за то, что в спешке забыл предупредить наряд у поселковых ворот — никого не выпускать на границу.

Медлить было нельзя, и Торопов крикнул:

— Борзов, оставайтесь с Павличенко здесь, Пушин, за мной!

Сделав стремительную перебежку, они залегли на краю острова. Как только бандиты пересекли линию границы, над их головами просвистели пули. Река и лес огласились треском автоматных очередей. Торопов и Пушин встали и погрозили белогвардейцам автоматами. Банда свернула, скрылась в прибрежном распадке. Вскоре оттуда донеслись беспорядочные хлопки винтовочных выстрелов и звонко застрекотал пулемет. Однако укрытие, выбранное пограничниками, надежно защищало их от вражеского огня.

Убедившись, что они бесполезно тратят патроны, бандиты тыловой дорогой двинулись дальше.

В лесу раздался свист. Торопов оглянулся. В протоку, осаживая коней, спускалась группа пограничников во главе с майором Хоменко. Торопов побежал докладывать.

— Это что — трусость? — недовольно спросил Хоменко, слезая с коня и передавая поводья коноводу.

Торопов понял, что майор видел, как он грозил автоматом пытавшимся нарушить границу бандитам.

— Нет, не трусость!.. — спокойно возразил лейтенант.

— А что же, по-вашему?

— Расчет, трезвый расчет, товарищ майор!

— Упустить банду, имея такую великолепную позицию, вы называете трезвым расчетом?

— Да!

— На вашем месте я бы ни одного из них живым не выпустил.

Торопов терялся в догадках. Неужели Хоменко, этот боевой офицер, говорит серьезно? Неужели он не понимает, к чему мог привести подобный инцидент? А вдруг он тщеславный человек, готовый все принести в угоду собственному самолюбию?

— Эх, лейтенант, лейтенант, а я-то думал, что передал Стрелку в твердые руки, — ворчал Хоменко.

Торопов даже побагровел от обиды.

— Что ж, товарищ майор, я готов исправить ошибку. Банда выйдет на Аргунь. Тылом в Уда-хэ ей не пройти. Она спустится на лед у Золотой речки. Едем туда! Ни один бандит от нас не уйдет!

В глазах коменданта метнулась лукавая искорка.

— Теперь поздно. Моя группа будет сопровождать банду, а вы забирайте людей и скачите на левый фланг. Неизвестно еще, что там случилось, — распорядился Хоменко.

Торопов вскочил на коня и повел бойцов на левый фланг. Он так и не понял: всерьез выговаривал ему комендант или проверял его.

Слезкин и Абдурахманов вышли на границу часа за два до рассвета. Они должны были пройти на лыжах дозором до левого стыка, а на обратном пути проверить снежный покров участка.

— Задача для детей школьного возраста, только ушами не хлопай — вот и вся хитрость, — сказал Слезкин товарищу при выходе с заставы. — А вот лыжи напрасно сунули нам. Возни с ними много.

Но что значило это маленькое неудобство для бойца, впервые идущего на границу старшим наряда? Слезкин в это утро был самым счастливым человеком на заставе.

Молодые бойцы не спеша шли по дозорной тропе, часто останавливались, пристально всматривались в темноту, настороженно прислушивались к каждому шороху…

— А вот и стык, — показал Костя на падь Бокшо. — Десять километров отмахали, как пить дать. Все равно что на спортивной дистанции…

— Да, немножко поторопились, — согласился Айбек. — До рассвета надо ждать. В темноте ничего не разглядишь.

Вскоре тьма начала редеть. На горизонте проступила серая полоска. Постепенно она все более светлела и ширилась. В тумане показались сперва ближние, а затем и дальние сопки. Наконец и совсем рассвело. Пограничники еще раз осмотрели все вокруг и вышли к контрольно-следовой полосе.

Медленно, шаг за шагом исследовали они снежный покров. Осталась позади крутая, заросшая до вершины высокими лиственницами сопка Дербич, поблескивая каскадами бирюзовых наледей, величаво проплыла стороной падь Травянушка, уже скрылись из виду шумный поселок Уда-хэ, Журкина Балка, Кривун.

«Сейчас будет Березовый распадок, а там, через пару километров, и застава», — облегченно подумал Слезкин и почувствовал, что устал от напряжения, от непривычки все время быть начеку.

Не доходя немного до распадка, он вдруг остановился, присел на корточки, вновь встал. Затем сделал несколько шагов и опять остановился, пристально глядя на торосы.