*****

Спустя несколько часов кровь саклибского дружинника остывала в древней чаше, с которой бородатый шаман обходил собравшихся на лесной прогалине вождей и героев. Раз за разом он опускал пальцы в чашу, чтобы коснуться лба и одежды очередного куранга, оставляя тёмные метки.

К сожалению Норана, первым получившего благословение кровью врага, этот ритуал, оставшийся с незапамятных времён, не обладал ровно никакой волшебной силой. Может когда-то, во времена древних богов, при которых Кро-Кроах был, если верить покойному Покровителю, простым псарём, она в нём была. Но то ли вся сплыла, то ли в ритуал со временем вкрались ошибки. Хорошо хоть остальные куранги верили, что она есть, сражаться будут упорнее.

– Сегодня мы идём на битву из битв, – зычно заговорил Норан, едва лишь ритуал был закончен. В бытность свою разбойником и командиром наёмников – разница невелика – он привык подбадривать подчинённых солёными шуточками, да обещаниями вина и баб. Ведя за собой небольшой отряд лично знакомых ему курангов, он обращался с ними запанибратски, пока все понимали, кто здесь вожак. Но мрачная, торжественная обстановка, созданная ритуалом, обязывала выдать какую-нибудь подобающую случаю околесицу.

Впрочем, Норану было не впервой вешать лапшу на уши тупым головорезам. Насчёт вина с бабами он в своё время тоже обычно лукавил.

– Сегодня решится судьба ваших племён и всего народа курангов. Если мы победим, то славой и могуществом сравнимся с героями песен и сказаний. Если проиграем – песен и сказаний больше не будет, а выжившие трусы навеки станут рабами. Но разве можно нам проиграть, когда наши предки и наши боги смотрят на нас с горных вершин и ниспосылают нам свои благословения? Не посрамим же их славы и памяти! Поклянёмся же сражаться до последней капли крови и не брать сегодня пленных!

– Клянёмся! – отозвались в ответ десятки голосов.

*****

Утро было не очень холодным, но промозглым. Тяжёлые облака скрывали вершины гор, молочно-бледная дымка затапливала низины. С вершины над берегом Оррик осматривал пейзаж с замиранием сердца. Если эта дымка обратится в густой туман, то сражение будет не выиграть без огромной удачи или настоящего чуда.

Но то ли духам и феям, которых куранги принимали за горных богов, было плевать на раздоры смертных, то ли сил у них не было повлиять на погоду. Один университетский волшебник как-то сказал Оррику, что если б каждый божок, деревенская ведьма и мелкий бес, заявляющие, что могут вызывать или прекращать дождь, были действительно способны на это, мир давно превратился бы в пустыню, из-за столкновений столь чудовищных сил. Так или иначе, дымка не густела, а рассеивалась. У Оррика полегчало на сердце, даже несмотря на то, что из тающей белёсой завесы ему стали видны тёмные колонны курангов, медленно ползущие к реке. При всей сложности точного подсчёта, он видел – не соврали перебежчики и пленные, клявшиеся, что у Норана тысяч десять бойцов.

Войско Нельяны было достаточно невелико, чтобы княгиня могла лично объехать ряды перед боем. Насколько это можно было назвать рядами. Добрую половину линии занимали перешедшие к Нельяне куранги, расставленные по десяткам вперемешку с бездоспешными слугами и обозниками, у которых из оружия имелось лишь по копью да по нескольку дротиков. Мелкие группки спешившихся дружинников в их кольчужных доспехах занимали места, где на берег было проще всего взобраться.

Но всё же войско было слишком велико и слишком растянуто, чтобы разом до всех докричаться. Нельяна остановила коня на левом фланге, где расположились лучшие силы – основная масса опытных стрелков, с луками и самострелами, добрая половина дружины, все пешие. Оррик, всё ещё стоявший на своей вершине, слышал слова Нельяны отчётливо.

– Друзья мои! Соратники! Сегодня на кону стоит немногое. Если проиграем – лишимся лишь наших жизней. Если выиграем – обретём лишь славу, почёт и богатую добычу. Потому, я и не требую от вас много. Сражайтесь, как научены, там, где поставлены, не губите себя сами бессмысленным бегством, да не бросайтесь вперёд, покуда не услышите сигнала. Вот и всё! Плохие из нас с Орриком-чужестранцем были б воеводы, если б мы без конца полагались на одну лишь вашу доблесть, а не на крепкую позицию да полководческие ухищрения!

По рядам пробежали смешки, катился приглушённый говор – речь княгини передавали тем, кто стоял слишком далеко. Похоже, что мрачное, придавленное настроение воинов, на которых наступает превосходящий в разы числом враг, отчасти рассеялось.

– А теперь – к бою!

Оррик поднял тяжёлый саклибский самострел и начал спускаться вниз. Действительно, до боя оставалось уже совсем немного.

*****

Норан въехал на холм чуть повыше, пытаясь оглядеть вражеский берег и войско, стоявшее на нём, но видно было мало.

– Давай, езжай на левый край, Ханкель, – обратился он к одноглазому воину, который успел отличиться в прошлых стычках. – Если они всё ж попробуют пустить конницу по льду – смотри, чтоб не застали врасплох! Отвечаешь головой! Я же поведу главную атаку справа.

*****

Оррик, с его-то глазомером, уже некоторое время назад мог бы начать достаточно точно закидывать болты в медленно ползущую к реке чёрную массу курангов. Но порядок есть порядок – первый выстрел должна сделать предводительница войска.