— Мне нужно знать, — смотрю в ее глаза. — Слышишь?

— Да?

— Ты сожалеешь о том, что, — показываю подбородком на кровать, — тут вчера было. Это был фальстарт? Я настоял? Принудил? Что с тобой?

— Я просто спать хочу, — подходит ближе и укладывает голову мне на грудь. — Пожалуйста, не обращай внимания.

Немного отлегло. Фиксирую ее макушку подбородком:

— Отоспишься на свежем воздухе, там же легкие расправишь и успокоишь нервную систему. Идем. На пляже, на беленьком песочке полежим.

— Голяка? Да что я спрашиваю, в самом-то деле. Естественно! Там бы еще трусы свои не потерять.

— Я все пытаюсь сказать, что видел тебя без одежды. Полностью! Абсолютно голую! В костюме Евы! В чем мать тебя родила. С твоими родинками, формами, размерами я познакомился сегодня ночью интимно и мне показалось, что с предметами женской красоты был найден общий и понятный язык, — сжимаю ягодицу и легонько хлопаю.

— Ум-м-м.

— А это значит «да»!

Снаружи стоит великолепная погода. Тихо, солнечно, по-утреннему прохладно — хорошо. Жилище Красова находится на невысокой горке — все-таки как-никак тут был когда-то действующий маяк. К береговой линии, к дикому пляжу, спускаемся по сделанным матушкой-природой крутым ступеням. Я двигаюсь впереди, держу Климову за руку, она, куняя, следует за мной — Ольга еле-еле передвигает ноги и замедленно моргает. Лунатирует и ее, по-моему, этот факт совсем не напрягает.

На теплом песке расстилаем подстилку и усаживаемся плечом к плечу.

— Ты как, малыш?

— Тут так красиво, Леша. Обалденно! Но как подумаю, что через день эта сказочка закончится, карета в тыкву превратится…

— Я в крысу, а у тебя испачкается лицо? — предлагаю свой вариант развития грядущих событий.

— … и для меня наступят тяжелые трудовые будни, так настроение под откос, — потягивается и вращает маленькими кулачками.

— Мы можем навсегда остаться здесь, если захочешь, — смотрю куда-то вдаль и слабо улыбаюсь, — ты и я. Что скажешь?

— Скажу, что ты, действительно, мечтатель и романтик. Еще немного перфекционист и в то же время жуткий прокрастинатор, а на закуску соблазнитель и тайный эротоман.

— А что не так-то? — склоняю свою голову к ее устроившейся на моем плече толкушке. — Дом, море, природа, в соседнем селе есть целый магазин — продукты, различные предметы личной гигиены, там даже есть вытрезвитель и травмпункт… Хм, Оль! Эротоман? Это как-то связано с тем, что ночью было.

— Это заболевание, Алексей. Бредовое расстройство плюс повышенное либидо. Так что, осторожнее с навешанными ярлыками, дружок! А у меня работа, Леша, если говорить серьезно. В жизни ведь есть еще обязанности, помимо прав, отдыха и развлечений, — вздыхает и трется о плечо щекой.

Обязанности? Ее работа — это однозначно нечто, а в остальном — пустяк. У одалиски на жизненном балансе вообще ничего не числится — пусто, зеро, и не предвидится в ближайшем будущем никакого положительного дохода. Да и плюс я еще вчера заявил на нее свои права.

— Я уточнял и выяснил, что ты — уже два года свободная молодая женщина, Оля. Какие еще обязательства, душа моя? Живи, радуйся и думай только о хорошем!

— Прошу прощения, — она немного отклоняется от меня, раскрывает широко глаза, и задом пятиться. — Уточнял и что-то выяснил?

Молодец, Смирняга! А ей зачем, дебил, об этом рассказал?

— Оль…

— Ты наводил обо мне справки, что ли? Что значит, уточнял? Следствие по моему делу организовал? Слежка, фотографии, опрос свидетелей? Кто? Где? С кем? Когда? И как? Ты уточнял свободен ли твой путь? Боишься перейти кому-нибудь невзначай дорогу?

Молчу теперь, как в рот воды набрал. Видимо, я расслабился и потерял контроль не только над сложившейся ситуацией, но и над мозгами, руками, членом и, на закуску, языком.

— Алексей? Я хотела бы понять. Ты уточнял, свободна ли я и не состою ли в отношениях? А моего слова больше недостаточно, теперь между двумя взрослыми людьми происходит все именно так? Они друг друга проверяют, уточняют, следят, опрашивают, бегают по соседям, и наверняка доносят в соответствующие органы. А перед принятием окончательного решения, по всей видимости, подают в центральный аппарат запрос, а им оттуда отвечают: «Да», «Нет», еще, пожалуй, «Не достойна» или «Сочувствуем, но поищи еще»? Прошу прощения, видимо, я слишком старомодна и для меня все это оскорбительно и унизительно, Смирнов!

— Это не то, что ты подумала сейчас. Не наводил и не проводил расследование, конечно. Я…

Она поджимает губы, качает головой, мол, мели Емеля — твоя неделя. Так, что ли? Я не пойму.

— И как я тебе? Все в порядке? Устраиваю? А вчера зарекомендовала себя, как то, что надо, та самая патентованная бл…

— Одалиска, перестань. Ничего такого. Ничего ведь не узнал. Ты просто женщина, с которой мне весело, спокойно и физически комфортно.

— Что? Но очень хотелось, видимо, открыть для себя что-то сверхъестественное?