Шрифт:
Стюарт со вздохом открыл глаза.
В оранжевых небесах игрались белые, розовые облачка, скакали друг от друга и будто играли в салочки; кроваво-красная листва раскидистых дубов шуршала и трепеталась. Он снова лежал в саду белых лилий, но сейчас их едкий отвратительный запах душил и выбивал из скрипача кровавый кашель. Поднявшись и утерев ладонь от крови о свой белоснежный костюм, Уик опасливо осмотрелся. Он уверенно ступал по белым головкам, раздавливая их и слушая их тихие, будто человеческие крики, но он не останавливался. К чему он шёл? Куда так торопился? Где он? Кто он? Карусель вопросов занимала его мысли, однако он шёл вперёд.
– Господин Уик!
– Малыш Стю!
– Дорогой! – внезапно послышались голоса где-то позади, и Стюарт тут же обернулся. Там, среди белых и чёрных шипастых роз стояли живые Ванзет Сидиропуло, Лебедина Грацозина и его любимая Элла в белых одеждах; они махали ему руками и с живостью зазывали к себе.
– Господин Уик! Спасибо вам за поддержку и тёплые слова! Я хочу вас обнять!
– Малыш Стю, ты большой умница! Иди сюда, поцелую в лобик!
– Дорогой, я тебя люблю!
Эти голоса. Эти голоса...
Стюарт помотал головой, закрыл уши, зажмурился и вновь распахнул глаза. А видение не исчезло: они всё продолжали махать ему, звать его и благодарить... за что? За что они его благодарили? За что хвалили? За что любили?
– Молчите! Умоляю, молчите! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. Но они говорили только громче.
– Эй, Стюарт! – раздался четвёртый восклик позади. Уик обернулся и узрел перед собой братьев Цербетов, Хайрона и Ахерону. Как и мертвецы они были в белых костюмах, чьи подолы развевались от прохладного ветерка и, казалось, были чем-то замараны.
– Господин Уик, вы лучший! – кричал старший из братьев – взъерошенный Сифон Цербет.
– Да, вы лучший, типа! – поддакнул младший Ехид.
– Ты – наш! – улыбнулась Ахерона с букетом белых лилий в руках. Хайрон нежно обнимал её за талию и счастливо улыбался:
– Да, господин Уик, вы с нами и теперь всё будет у нас хорошо!
Стюарт растерянно бегал с лица на лицо, трясся то ли от холода, то ли от страха и совершенно не мог ничего понять. Где реальность? Где сон? Что происходит?!
Он вновь обернулся к Ванзету, Лебедине и Элле, смерил их испытующим взором, схватился за голову и, не выдерживая шума голосов, взревел.
«Что происходит?! Где я?! Кто я?! Хватит, умоляю, хватит!»
Спустя время он решил вслушаться в то, что говорили ему мертвецы, и чётко расслышал:
– У б е й е г о.
После осознания сказанных слов мир буквально начал рушиться у него на глазах. Ванзет, Лебедина и Элла бежали прочь от рассыпающейся реальности и пронзительно кричали от ужаса; Цербеты, Ахерона и Хайрон приняли свою участь и с зажмуренными глазами превращались в кровавый прах вместе с окружением.
Когда мир окончательно поглотил всех, Стюарт остался один в полной тьме.
– У б е й е г о, т ы в е д ь м о ж е ш ь, – давил на слух чей-то страшный шёпот.
– У б е й е г о и о т о м с т и з а н а с.
– У б е й е г о.
Голова Стюарта кипела; в ней личинками роились разнообразные обрывки мыслей, что пожирали друг друга и мерзко чавкали. Он поднял взгляд и увидел перед собой Добродея Затейникова, что добродушно улыбался и тянул к нему руку. Скрипач отпрянул от злодея.
А шёпот продолжал давить на раскалившиеся нервы:
– У б е й е г о, т ы в е д ь э т о м о ж е ш ь.
– Зачем вы всё это делаете? – вопросил режиссёра музыкант. Но ему никто не ответил.
Неожиданно облик Затейникова начал искажаться: вместо его протянутой руки виднелась изрезанная в мясо рука Сэмюеля; вместо его ухмыляющегося лица – серое испуганное лицо Табиба; вместо маленького тела в оранжевом костюме – широкое туловище Гюля и прочее, прочее...
– У б е й е г о.
– Я не могу!
– У б е й е г о.
– Нет, хватит!
– У б е й е г о.
Бедный герой со слезами на глазах смотрел, как сменяются лица перед ним и словно заведённые повторяют:
– У б е й е г о.
– Что со мной происходит?! – срывая голос, закричал Стюарт, упал наземь и начал кататься по полу в жуткой агонии: он бился головой об пол, ломал руки, пальцы, дрожал, плакал, смеялся, – в общем, он медленно сходил с ума.
Глава 6.3. Обвинение